17:14
USD 89.47
EUR 96.56
RUB 0.97

«Мои 24». Один день в морге

Никогда раньше я так не волновалась перед интервью. Приступы тошноты подкатывали к горлу, когда я подходила к моргу. Надеялась, что мой герой в последний момент передумает, уедет по срочным делам. Но вот я уже иду по узкому коридору, опасаясь, что где-то за углом будет лежать вскрытый труп…

Предпоследняя остановка

К счастью, трупов на пути я не встретила. Пока.

Заведующий кафедрой патологоанатомии Кыргызской государственной медицинской академии Ишен Жусуевич Сатылганов радушно согласился провести экскурсию по корпусу и рассказать о своей нелегкой работе. Он не только читает студентам лекции, но и занимается практической деятельностью.

ИА «24.kg»
Фото ИА «24.kg». Ишен Сатылганов

В морфокорпусе КГМА находится Бюро судебно-медицинской экспертизы и Республиканское патологоанатомическое бюро. Соответственно, работают два морга. Разница между патологоанатомом и судмедэкспертом колоссальная. В Республиканское патологоанатомическое бюро попадают только те, кто умер своей смертью, или на них заведены истории болезни. Криминальные случаи — прерогатива судмедэкспертов.

Помимо исследовательской работы, сотрудники морга моют покойников, бреют, одевают, наносят макияж, припудривают, чтобы отправить в последний путь.

В 07.00 начинается рабочий день у патологоанатома. Сейчас вскрытия производятся только с согласия родственников. Но есть случаи обязательного анатомирования: все смерти детей, смерть от инфекционных болезней, послеоперационные смерти или смерть, связанная с медицинской манипуляцией, редкие болезни.

Пианино для патологоанатома

Помимо многочисленных наград, фотографий, учебных пособий, нет, не внутренностей в баночке с формалином, а плакатов, в кабинете патологоанатома стоит фортепиано. А теперь представьте эскулапа, играющего на инструменте. Причем не простого врачевателя, а каждый день сталкивающегося со смертью. Душераздирающе.

Ишен Сатылганов в свободное время музицирует. «Мне стало интересно, как можно играть по нотам. Начал изучать. А ведь нет ничего невозможного», — признается он.

Пианино он приглядел в кабинете у одного из своих коллег. «Он не играл на нем, вот я и забрал. Сейчас я перекинулся на изучение английского языка. Но на пианино все равно играю периодически», — рассказывает медик.

Жребий судьбы

Особого желания стать патологоанатомом у студента Ишена Сатылганова не было. На третьем курсе завкафедрой Виктор Трофимович Лямцев, видя его способности, предложил углубленно изучать науку. Посоветовал ходить на кружок, чтобы в будущем стать патологоанатомом. «Я? Патологоанатомом? Да никогда в жизни! Я буду хирургом», — ответил ему Сатылганов.

Но судьба распорядилась иначе. Группы вызывали по очереди, чтобы тянуть жребий на распределение. «У нас было 32 группы. Мы зашли последними. Конечно, основные места уже были распределены. Мне предложили ехать в Алай хирургом. Терять навыки я не мог. Было место на кафедре патологоанатомии. Я взял время подумать. Вместе с одногруппником решили попробовать и втянулись. Это же очень интересно посмотреть, что происходит внутри, от чего человек умер», — вспоминает он.

Аспирантуру Ишен Жусуевич окончил в Москве и остался работать на кафедре. После развала Советского Союза вернулся в Кыргызстан. В Белокаменную он вновь поехал, чтобы защитить докторскую диссертацию.

Смерть помогает жизни

Это сейчас он относится к профессии спокойно, а первое вскрытие до сих пор не может забыть.

Я ночь не мог спать после этого. Жуткие чувства, когда разрезают, вынимают органы. Аппетит на следующий день пропал. А потом привык. Сейчас я с удовольствием работаю и ни разу не пожалел, что стал патологоанатомом.

Ишен Сатылганов

Будучи еще аспирантом, однажды он проводил опыт на собаке, изучал сердце. «Животное нужно сразу забить, разрезать и заморозить на специальном аппарате. Работал я ночью. Аппарат сломался. Что делать? Второй стоял только в морге. Пришлось идти. Сижу, а самому страшно. От каждого шороха вздрагиваю. Понимаю, что один среди трупов, но все равно страшно. Бояться нужно живых, не мертвых», — признается Ишен Сатылганов.

Сейчас эксперименты ставят на крысах и мышах, но крайне редко. Хотя это лучший способ наблюдать за процессом от начала до конца. Жестокий, но действенный.

Патологоанатомы Кыргызстана же выясняют, от чего человек умер, исследуют конечные изменения в организме и лишь предполагают, что было до этого.

«Раньше ежедневно проводили до десяти вскрытий. Дежурили четыре специалиста. Сейчас день может пройти и вовсе без одного вскрытия. Для студентов оставляли органокомплексы, наглядно показывали патологии. Сейчас этого делать нельзя, после скандала с продажей органов. Если во время пары есть вскрытие, студентов обязательно ведут. В основном обучение проводят на органах, помещенных в формалин», — показывает он учебный материал.

Патологоанатомия финансируется по остаточному принципу: денег не выделяют ни на обучение, ни на оснащение, ни на опыты.

«Престиж профессии низкий. Многие думают: патологоанатом работает только с трупами. Однако более 80 процентов нашего времени уходит на анализы, взятые у живых людей. От патологоанатома зависит жизнь многих людей, тактика лечения. Все, что удаляется во время операции — опухоли, аппендиксы, — направляется к нам на изучение», — рассказывает медик.

Запах смерти

Самое время перебороть свой страх — спуститься в подвальное помещение морга. К счастью, сегодня не было ни одного вскрытия в патологоанатомическом бюро. Я ожидала увидеть серые мрачные помещения, забрызганные кровью, как в фильме ужасов. Но там еще страшнее. Выдраенный до блеска голубой кафель, металлические столы, ванная для стоков, деревянная, еще невысохшая паллета — за этой педантичной опрятностью скрывается весь ужас происходящего здесь. Фантазия разыгрывается и дорисовывает картинку.

Патологоанатом каждый день видит смерть. Ему ли не знать, что происходит с телом, когда остановилось сердце. Есть ли у человека душа? Существует ли жизнь после смерти? Однако Ишен Сатылганов далек от этих мыслей.

«Нужно ценить, что есть сейчас. Например, в Индии никто не торопится. Индусы принимают действительность и не пытаются ее изменить, считают: если я сейчас бедный, то в следующей жизни стану богатым. Они созерцают. Но чтобы что-то было, нужно трудиться», — считает патологоанатом.

Многие склонны верить, что тело остается, а душа уходит. Но никто оттуда не возвращался и рассказать не может. Когда каждый день работаешь с трупами, пересматриваешь цену жизни, относишься к многим явлениям намного мягче. Начинаешь дорожить теми вещами, которые казались мелочью. То, что у тебя руки-ноги целы, ты жив, здоров — уже счастье.

Ишен Сатылганов
Пока мы рассуждаем о жизни после смерти, у судебно-медицинских экспертов работы невпроворот. Они разбираются с гибелью школьницы, не сдавшей экзамены, и убийством мужчины, тело которого было эксгумировано. Если бы ни этика и судебная тайна, я бы вам показала, как выглядит скелет человека, десять лет пролежавший в земле, или как синеет молодое тело после удушения…

Эксперт в белой рубашке трудится над черепом мужчины, распиливая его ножовкой. Скрежет металла по кости доводит до исступления. В отличие от патологоанатомического морга здесь стоит удушливый запах. Перед визитом в морг мне сказали, что это формалин издает смрад. Я не знаю, как он пахнет. Не знаю, как пахнет смерть. Не видела трупы так близко. Голова пошла кругом… Да, это запах разлагающейся плоти, который преследует меня до сих пор.

Когда я вижу, как медики зашивают разрезанную брюшную полость девятиклассницы, повесившейся после неудачной сдачи экзаменов, в голове крутится одна мысль: «Живите»!

Признаюсь честно, в морге я продержалась чуть больше часа. И до сих пор не понимаю, что движет людьми, выбравшими самую жуткую, на мой взгляд, профессию. Сколько в них выдержки и мужества, чтобы каждый день спускаться в подвал на встречу со смертью.

Популярные новости
Бизнес