Ей оставалось жить три года. Такой жестокий вердикт вынесли наши врачи. Но прошло уже 16 лет, она жива и помогает жить другим. Сегодня она говорит об этом легко, с юмором и улыбкой. Своей историей в преддверии Всемирного дня борьбы со СПИДом Анна Иванова (имя изменено) поделилась с 24.kg.
Расплата за рисковое поведение
«Я — потребитель инъекционных наркотиков в прошлом. В начале 2000-х годов у нас в деревне была яма, барыги жили через каждые два-три дома. Со своим чистым шприцом прийти за героином было невозможно, все набиралось с одной грязной воды. Как определяли, можно ли брать чужой шприц? Человек просто говорил: «Ну, ты на меня посмотри, я же ничем не болею». И мы верили, да и выхода другого не было», — начала свой рассказ 37-летняя кыргызстанка.
В какой-то момент она решила остановиться. Попала в реабилитационный центр, откуда отправили сдать тест на ВИЧ. «Когда позвали на пересдачу, я уже понимала, что это значит», — говорит она.
Как я свыклась с этой мыслью? Когда ты находишься в группе риска, то особо не удивляешься. За все придется когда-то отвечать.
Анна Иванова
«Намного сложнее тем, кто считает себя порядочным, никогда ничего не употреблял и ни с кем подозрительным не спал. Кстати многих, кого я видела на той яме, потом встречала уже в нашей больнице. Очень многие заразились вирусом из-за карательной системы», — считает она.
«На тот момент я знала достаточно ВИЧ-инфицированных, милых, адекватных, веселых людей, поэтому результаты анализов меня не напугали. Первое, что у меня нашли, — гепатит С. Вот его принять было сложнее, наши прекрасные врачи сказали, что мне жить осталось три года, я была в шоке, просто сорвалась с катушек. Благодаря антиретровирусной терапии (АРВТ) гепатит С у меня находится в сонном состоянии.
Первая схема АРВТ имела много побочных проявлений. Я сильно теряла вес, упало давление, буквально вставала с кровати и падала. Позже врачи изменили схему и сейчас вообще никаких побочных эффектов. Вирусная нагрузка неопределяемая. Было бы хорошо при подключении к терапии включать психиатров, поскольку у пациентов могут быть депрессивные состояния, бессонница, вспышки агрессии», — отметила собеседница.
Тыкали пальцем, шипели в след
Свой статус женщина от родных не скрывала: «По поводу ВИЧ они ничего не сказали, потому что высказали все при гепатите: вот твоя ложка, вот твой стакан, в туалет сходила — помыла хлоркой. То не бери, это не трогай. Такое отношение, конечно, сильно угнетало. Тем более, зная, что тебе осталось три года. А «благодаря» младшей сестре, у которой алкозависимость, у меня практически открытый статус. Она выпивает то тут, то там и рассказывает обо мне. Бывало, сидишь в клубе с друзьями, а к тебе подходят и говорят: «Да она же СПИДовая».
Во дворе тетки показывали пальцем и шептались. Мы жили с бабушкой, она из дома почти не выходила: даже ей тыкали пальцем вслед.
Анна Иванова
«Пережила. Поддержку давали дети — участники различных акций по профилактике ВИЧ. Нужно было и о своей дочери заботиться. Она родилась до инфицирования. Своих партнеров я честно и сразу предупреждаю о ВИЧ-положительном статусе. Бывший муж и нынешний парень — дискордантные (то есть не имеют ВИЧ). Часто люди начинают задавать вопросы, порой глупые. Но я не раздражаюсь, спокойно объясняю. Понимаю: это все стереотипы и страшилки типа «чумы XXI века», — сказала Анна Иванова.
В больницах не рады
Сейчас она равный консультант в неправительственной организации в городском центре «СПИД». Как патронажная работница возит больным лекарства, помогает ходить по медучреждениям.
По ее словам, с центрами семейной медицины такая же ситуация: они не понимают, с кем работают. «К каждому пациенту нужен подход, дружественное отношение, чтобы человек пришел снова, а не исчез. Любой пациент дает ключик к себе, главное — поймать его. Часто врачи начинают учить жизни. Не нужно навязывать свою модель. Консультирование — это мотивирование человека изменить жизнь, принять себя, вовремя пить лекарства, исключить алкоголь и так далее», — подчеркнула Анна Иванова.
Жить можно и нужно
Проблема, по ее словам, не только дискриминация в обществе, но и самостигма: «Каждый сам себя угнетает, загоняет в рамки. Когда человек только узнает о своем статусе, становится страшно. Всем. И даже неинфицированным. Начинаешь рассказывать свою историю, смотри — я такая же, как ты, я уже прожила, прочувствовала».
Даешь выговориться, слушаешь, убеждаешь, что с ВИЧ можно жить, семью создавать, детей рожать. Все можно! Главное — не опускать руки.
Анна Иванова
Она призналась, что историю каждого пациента пропускает через себя: «Особенно жаль молодых девчонок. Одна из таких выросла в детдоме, в жизни сладкого не видела, сбегала, рассказывала о насилии, об отношении как к рабам. Только вышла в жизнь и в 18 лет уже инфицирована. Попала мне в руки с огромными, заплаканными глазами. Нянькалась с ней, как с ребенком, и сейчас постоянно поддерживаем связь, общаемся. Она недавно вышла замуж, принимает АРВ-терапию, стала позитивной, веселой, активной. Собирается пойти в вечернюю школу, мечтает о детях...»
«Мне говорят — не обязательно так нянькаться с пациентами, а я люблю людей. Помог кому-то — ура! Я оказываю психоэмоциональную поддержку, а выбор — за человеком. Кто-то пойдет за бутылкой и будет ныть о том, что жизнь кончена. А кто-то начнет жить заново. Если я вижу, что не могу найти подход к человеку, то позову другого консультанта», — окончила свой рассказ Анна Иванова.
