Подполковник Чолпонбек Беккелдиев посвятил армии 23 года. Два из них пришлись на Афганскую войну.
Накануне 31-й годовщины вывода советских войск из Афганистана он рассказал 24.kg, как попал под минометный обстрел и оказался в одной палате с моджахедом, зачем втайне от руководства ездил домой и почему участие СССР в этой войне было необходимо.
В Афганистан вместо Германии
«Я родился в 1961 году в селе Баетово Нарынской области, — начинает рассказ Чолпонбек Исмаилович. — В армию призвали в 1979-м. Служил на Балтийском, а затем на Северном флоте. Через три года вернулся домой. Отдыхал недолго. В Вооруженные силы требовались связисты. Я отучился в Самарканде в школе прапорщиков связи, и меня направили в город Аягоз Казахской ССР. Год был начальником радиостанции Р-140 в батальоне связи. После стал начальником фельдъегерской почтовой станции дивизии. До 1986-го отвечал за письма, прессу, секретные документы и технику. Вступил в партию.
Вдруг приказ: ехать в Афганистан. Я удивился, потому что меня собирались перевести в Германию. Оказалось, приказ пришел на другого прапорщика, но его жена пригрозила самоубийством. Она сказала: «Вижу, в гарнизон из Афганистана доставляют похоронки. Если муж погибнет, останусь с детьми одна». А я был холост.
Мне дали 45 суток отпуска. Съездил домой. Затем отправили в Афганистан».
Хулиганство вертолетчиков и пули душманов
«В августе 1986-го приехал в Кундуз в 201-ю дивизию. Меня назначили начальником обменного пункта фельдъегерской почтовой станции. Из Кабула на самолетах привозили секретную корреспонденцию, ордена, медали, печатные издания... Я принимал их и на вертолете доставлял в подразделения советской армии, дислоцированные в Кундузе, Файзабаде, Пули-Хумри, Ташкургане и Хайратоне.
По правилам полет должен проходить на высоте пять километров. Но обслуживавшие фельдпочту пилоты отдельной вертолетной эскадрильи иногда хулиганили, летали гораздо ниже. Однажды, когда мы двигались по маршруту Пули-Хумри — Ташкурган и пролетали кишлак, душманы попали нам из пулемета в винт. Вертолет задрожал, но продолжил путь. Прибыв на место, долго не мог сесть и плюхнулся на землю. Я впервые увидел конструкцию винта. Оказалось, он похож на соты.
В другой раз нам повредили предпусковой механизм. Мы совершили вынужденную посадку в Файзабаде и два дня ждали, пока привезут запчасть», — говорит ветеран.
Штабная работа под обстрелами
«Осенью подхватил какую-то заразу и лежал в инфекционном госпитале в Кундузе. Познакомился с замполитом полка по афганским вопросам. Он сказал, что я начитанный и политически подкованный, и предложил стать комсомольцем третьего батальона 149-го гвардейского мотострелкового полка. Я согласился.
Штаб находился в центре провинции Баглан в бывшей гостинице. Крыша была пробита, вместо окон — целлофан. Осадки попадали внутрь, и стены от плесени позеленели. Зимой, чтобы согреться, топили буржуйки. Нас постоянно обстреливали. Были жертвы.
В батальон входило три роты и отдельные взвода общим числом более 400 человек. Я отвечал за комсомольскую работу, следил, чтобы солдаты были здоровы, хорошо питались и получали письма из дома. Участвовал в комсомольских конференциях в Кабуле и Ташкенте. Познакомился со многими известными военными. Например, с героем Советского Союза Русланом Аушевым», — вспоминает Чолпонбек Беккелдиев.
Была ли в Афгане дедовщина?
«В 1987-м после совета старейшин ненадолго объявили перемирие. Боевики свободно ходили по городу, вели себя вызывающе, но нас боялись и не трогали», — говорит он.
«Одной из моих задач было пресечение дедовщины. В войсках служили люди разных национальностей, с различным образованием и темпераментом. Попадались слабохарактерные. Бытовые неудобства, жара, укусы ядовитых насекомых и змей, стрессы, ранения и гибель товарищей влияли на психику солдат. Кое-кто баловался легкими наркотиками. Достать их было нетрудно. Помню, особисты привезли к нам отобранные у душманов 3,5 тонны героина и сожгли в поле.
Старослужащие нередко заботились о новобранцах. Знакомый офицер рассказывал, как демобилизованные солдаты его батальона в парадной форме и с наградами своим ходом отправились в зону боевых действий прикрывать молодежь. Оттуда убыли на родину».
Осколки в теле как память о войне
«В провинции Баглан было много активных банд. Наш батальон сопровождал колонны и отбивал нападения. В одной из поездок я получил сквозное ранение левой ноги.
В марте 1988 года во время обстрела заставы на Девятой улице разорвалась мина и ранила нескольких наших солдат. Одному оторвало ногу. Я потерял сознание, получил осколочное ранение лица, живота и неполный перелом левой голени. На теле было более 30 дыр. Многие осколки так и не вытащили. До 1992-го жил с порванными сухожилиями, потом меня прооперировали на Кубе. Были проблемы со слухом и зрением.
Советские врачи лечили всех, кого во время боевых действий привозили в медсанбаты и госпитали. К примеру, афганских военных, женщин и детей. Со мной в палате в Пули-Хумри лежали офицер царандоя и заместитель главаря банды душманов. Я спросил у него, сколько он убил наших солдат, но он сделал вид, что не понял. Потом мы все же пообщались, и он сказал: «Вы на этой земле гости, а я — хозяин». Мы делились с ним продуктами, а он с нами — мандаринами и бананами.
Мы хорошо относились к местному населению. В госпитале Пули-Хумри всеобщим любимцем был безногий мальчишка. Наши раненые солдаты угощали его сгущенкой, конфетами и печеньем. Другого юного афганца знакомый сапер из Кыргызстана — лейтенант Таирбек Мадумаров — вытащил с минного поля».
«У душманов было новое западное оружие и снаряжение. В их подземных госпиталях трудились советники из США и Европы. Китай поставлял вооружение своего производства: автоматы Калашникова, ДШК, гранатометы и минометы. Если бы СССР не включился в Афганскую войну, по всему периметру нашей границы со временем появились бы чужие военные базы и не давали бы покоя», — считает Чолпонбек Беккелдиев.
Груз 200
«В мае 1988-го я вернулся в строй. В нашем батальоне погиб солдат, мне поручили сопроводить тело на его родину, в узбекскую глубинку. Приезжаем к военкомату, а там митинг. Родители кричат: «Покажите, кто убил нашего сына?!». Меня пару раз стукнули. Это была седьмая жертва Афганской войны в их районе. Пришлось скрываться от толпы в военкомате. На следующий день участвовал в похоронах. Мне дали слово. Я сказал: он воевал честно и погиб мужественно.
Надо было возвращаться в часть, но на свой страх и риск я поехал домой навестить родителей. Хоть и прихрамывал, о пережитом умолчал. Затем вернулся в Афганистан. В августе наш полк вывели в Душанбе на полигон «Ляур».
Имею медаль «За боевые заслуги». По ранению меня представляли к ордену Красной Звезды, но его так и не получил. Главное — жив, — говорит ветеран. — Афганистан мне по сей день иногда снится».
Из офицера в преподаватели
«После возвращения 14 лет служил в батальоне связи Панфиловской дивизии. Во время Баткенских событий делился опытом с молодыми офицерами. В 2002 году уволился в запас. С тех пор работаю школьным военруком (сначала в АУВК № 6, а с 2015-го — в ШГ № 37). Я отличник образования, учитель высшей категории. Уроки стараюсь проводить изобретательно. Учу накладывать шины, делать перевязки и носилки из подручных средств. Показываю, как применять общевойсковой защитный комплект и противогазы. Демонстрирую строевые приемы с оружием и без. Вожу учеников в тир; они стреляют из малокалиберной винтовки, разбирают и собирают автомат», — рассказывает Чолпонбек Беккелдиев.
«Работаю ответственным секретарем Совета ветеранов Великой Отечественной войны и в межведомственной комиссии при правительстве по выявлению лжеветеранов Афганской войны. На 1 февраля в республике осталось 229 ветеранов ВОВ. Многие нуждаются в моральной и социальной поддержке. Помогаем, чем можем. Возим их на мемориальные мероприятия в Россию.
Моя пенсия — 10,5 тысячи сомов в месяц».
Боевое братство
«В Афганистан со мной ездили несколько друзей. Старший лейтенант Виталий Смирнов погиб. Лейтенант Касым Сыдыгалиев и прапорщик Айбек Исмаилов выжили. Многих друзей нашел там. В нашем полку служили полковники Владимир Славский, Таалай Темиралиев, Ринат Эралиев и подполковник Сардарбек Кыдыралиев. Встречаемся на памятных митингах, общаемся по интернету. Некоторых приглашаю на уроки.
Как бывший моряк люблю дайвинг. Не пью и не курю. Стараюсь быть примером для окружающих», — признается ветеран.
«Мечтаю, чтобы мои дети и внуки жили, как мы при СССР: были социально защищены и могли применять знания. Хочу, чтобы в Кыргызстане все были равны и не делились по национальным и религиозным признакам. И чтобы не было войны».
