В Кыргызстане гражданские активисты предлагают вернуть смертную казнь. С такой инициативой они выступили после шокирующего случая с двухлетним мальчиком, который подвергся физическому насилию со стороны близких родственников. В петиции, которую активно подписывают граждане всей республики, говорится о необходимости внести поправки в законы КР и вернуть высшую меру наказания либо ввести химическую кастрацию осужденных за педофилию.
ИА «24.kg» поинтересовалось у респондентов, поддерживают ли они инициативу гражданских активистов и почему.
Дастан Бекешев, депутат Жогорку Кенеша:
- Отвечу как юрист: Конституцией смертная казнь отменена, в нее нельзя вносить изменения до 2020 года. Тогда можно будет об этом подумать исходя из того, какие у нас к тому времени будут суды и следствие. Пожизненное лишение свободы без права помилования – это было бы справедливее. Смертной казнью такие преступники легко отделаются. На самом деле пожизненное лишение свободы – более чем строгое наказание, чтобы человек понял, что он совершил тягчайший поступок в своей жизни, почувствовал всю некомфортность пребывания в неволе, тем более при нынешних условиях в закрытых учреждениях.
Елена Воронина, преподаватель:
- Без слез и боли в сердце на фото двухлетнего малыша - избитого, истерзанного, изнасилованного - смотреть невозможно. Насилия над детьми в нашей стране становится все больше и больше. И никакие аргументы не оправдают преступника. И глупо стоять на позиции моратория против смертной казни, когда налицо есть все факты чудовищного издевательства над ребенком. В том же тюремном сообществе преступники ненавидят педофилов. Так почему же мы должны вспоминать о гуманизме и правах человека, когда речь идет о нелюдях? Я за высшую меру наказания для них.
Алексей Петрушевский, директор Центра реабилитации беспризорных детей:
- Я поддерживаю, особенно за жестокие случаи. Ладно, человек украл что-то. А когда он ломает кому-то жизнь? Грубо говоря, ребенка убили. Да, его можно лечить, адаптировать, но психологическая травма останется. Душа все равно уже поломана. Ребенок всю жизнь будет на лекарствах, а государство должно выплачивать пособия. Хорошо, если есть кому присматривать за ребенком. Но когда-то он вырастет и останется один.
Другой вопрос – в правосудии. Вина человека должна быть стопроцентно доказана.
Мирлан Медетов, юрист Ассоциации детских НКО:
- В целом, думаю, ответственность за преступления, совершенные в отношении несовершеннолетних, можно пересмотреть в сторону ужесточения. Но по поводу смертной казни нужно, наверное, проводить широкие обсуждения. Помимо желания граждан есть еще и определенные правовые моменты, которые тоже нужно учитывать. Тем более что как участники международного общества мы подписались, что не будем вводить смертную казнь. А сейчас сложно сказать: все понимают, что в соответствии с Конституцией КР это запрещено.
Гульшайыр Абдирасулова, консультант по правам человека:
- Нужно учитывать и другие аспекты - насколько, например, у нас независимы следственные, судебные органы. Насколько будет задержан и понесет ответственность действительно виновный. Сегодня даже в высших эшелонах власти говорят, что в Кыргызстане есть пытки и факты, когда признательные показания дают под пытками невиновные. Как быть в таком случае? Если бы у нас было правовое государство с независимой судебной системой, независимыми следственными и надзорными органами, того состояния, которое есть сегодня, уже не было бы.
Да, преступность - в частности, в отношении половой неприкосновенности несовершеннолетних - из года в год растет. Но не из-за того, что суды справедливы и независимы, а из-за безнаказанности. Может, все-таки постараться завершить начатые реформы? Чтобы суды несли наказание за каждую взятку, чтобы следственные органы, которые пытают, тоже отвечали. Сегодня нет ни одного дела по пыткам. Никто не несет ответственности. Если все это будет работать, то преступность, в том числе в отношении несовершеннолетних, обязательно снизится. Потому что человек будет знать: он не сможет откупиться или переложить на кого-то свою вину, а в любом случае понесет наказание. Мы все время лезем из крайности в крайность. А если смертной казни подвергнется невиновный? Как потом быть? Давайте об этом тоже думать, не делая преждевременных выводов.
Александр Зеличенко, полковник милиции в отставке, конфликтолог:
- Ставить отдельно вопрос о возвращении смертной казни для педофилов немного неправильно. Ведь серийные убийцы и маньяки тоже не лучше. Надо ставить вопрос о возврате института смертной позиции в целом.
Я выступаю с позиции обывателя и не желаю преступникам смерти, поскольку не жестокий человек. Для меня очень важно, чтобы человека, совершившего тяжкое преступление, я больше никогда не увидел и не услышал о нем, чтобы он пропал с глаз. Если государство в состоянии это обеспечить, то мне не нужна смертная казнь. Но в наших условиях получается, что этого государство не может обеспечить. Побеги, сокращение сроков и вовсе «списывания» по болезни - те, кому дали по 20 лет, через три года выходят на волю.
- Однако, учитывая сегодняшнее состояние судебной системы и ее коррумпированность, могут ведь и невиновного казнить…
- У нас самое высокое количество приговоренных к пожизненному лишению свободы во всем СНГ. Если брать в соотношении на 100 тысяч населения, то в КР в разы больше, чем в России и Таджикистане. Выходит, что судьи всем подряд выносят пожизненные сроки, раз уж нет смертной казни. Они боятся дать даже 20 лет тюрьмы, потому что нет гарантии, что через короткое время он не выйдет. А на «пожизненников» не распространяется УДО и амнистии. Упор надо делать на то, насколько государство сможет обеспечить социальную защиту своих граждан, не вводя смертную казнь.
Гладис Темирчиева, представитель Центра защиты детей:
- Сложный вопрос. Конечно, мы могли бы на эмоциях свои личные желания высказывать, поддерживать: мы тоже родители, и нам страшно за своих детей. Но мы также должны понимать, что это не есть правильно, не есть выход. И живем в правовом государстве. Разумеется, ужесточать наказание надо. Однако дело в том, что сейчас даже действующее законодательство не работает. Человек, изнасиловавший несовершеннолетнего, получает пожизненное заключение. Но даже это сейчас не исполняется.
Все шито-крыто, как правило, сами же родственники покрывают, не хотят выносить на суд и всеобщее обсуждение. Многие дела даже до суда не доходят, а если и доходят, то виновные остаются безнаказанными. Был случай с 9-летним мальчиком, когда его насиловал учитель медресе. Но из-за продажности судей педофил остался безнаказанным. Его признали умалишенным, а ребенок остался инвалидом.
Вводить ли смертную казнь? Это вопрос, требующий больших обсуждений и консультаций с участием общественности, гражданского общества, правительства, возможно, международного сообщества.
Мирлан Жеенчороев, депутат Бишкекского городского кенеша:
- Лично я поддерживаю. Должна быть адекватная кара за содеянное. Преступник должен знать: если он лишил кого-то жизни, то и сам будет ее лишен. Человеку, который лишил жизни малолетних детей, несовершеннолетних девушек, не место в нашем обществе. Меру наказания нужно определить путем референдума. Но если вводить смертную казнь, то с отсрочкой исполнения наказания как минимум на два года, чтобы не пострадал невиновный.
При этом мы не должны импульсивно обсуждать такое при каждом случае, нужно проводить профилактические меры, усилить финансово, морально и кадрово те службы, которые занимаются вопросами детей (при Минсоцразвития, Инспекции по делам несовершеннолетних).
Умутай Даулетова, гражданский активист:
- Химическая кастрация - это не физическое отрезание полового органа (как многие думают), а введение гормонов, которые обратимы. Действуют они только некоторое время - три-четыре месяца, стоят очень дорого. Кстати, можно зайти в аптеку, выпить тестостерончика, и все придет в норму. У нас государство не может изнасилованных детей обеспечить средствами, а вы хотите, чтобы оно возложило на Минздрав еще и обязанность покупать лекарства для педофилов. За ним еще должны следить и психологи, и соцработники, а это тоже еще затраты.
Эффективнее всего работать над профилактикой. Высшая мера? Не верю в правосудие, вот и все.
