За последние полгода в Русском театре драмы имени Чингиза Айтматова произошли серьезные изменения. Это можно заметить даже по тому, какие аншлаги собрала одна из недавних его премьер — спектакль «Любовь и голуби». Еще одним приятным подарком для поклонников театрального искусства стала новость, что вопрос ремонта здания, затянувшийся на несколько лет, решен.
В интервью 24.kg Сергей Бардаков, возглавляющий театр с августа 2022 года, рассказал, чем сегодня живет одна из главных театральных площадок страны, об атмосфере в коллективе, цензуре, предстоящем ремонте и планах на оставшийся сезон.
Забегая вперед, скажем, что для театра он человек не новый. Работал в нем с 2007 по 2014 год.
— Театр начинается с вешалки. Предлагаю и нам начать с вопросов сугубо административных. Как обстоят дела с ремонтом?
— Нам вернули 64 миллиона сомов, то финансирование, которое в прошлом году заморозили из-за судебных тяжб. Недавно объявили новый тендер. Мы решили разделить его на три части: первая — ремонт на сумму в 32 миллиона, вторые две — по 15 миллионов. Чтобы не распылятся, в первую очередь отремонтируем служебный вход с южной стороны и три этажа — гримерные, костюмерные цеха, репетиционные залы, малую сцену с полной заменой оборудования и кресел, фойе малой сцены, витражи с южного входа и гидроизоляцию площадки перед ним.
Если взяться сразу за все, то придется на время закрывать театр. Но, распустив актеров, мы не сможем их собрать обратно. Потеряем около 60 процентов коллектива. Люди разойдутся по анимационным агентствам.
Сергей Бардаков
Ремонт большой сцены и всего остального здания зависит от дальнейшего финансирования. Будет оно или нет. В декабре у нас был в гостях заместитель министра культуры России Владимир Осинцев. Ознакомили его с положением дел. Обещал помощь. Отправили документы через МИД. Обращаемся с этим вопросом, куда только можем. Все, что зависит от нас, мы делаем.
— Ремонт должен был начаться еще в 2019 году. Выделяли 97 миллионов. Где эти деньги и почему изначально работа застопорилась?
— Это было до моего прихода, но, насколько я знаю, часть средств освоили. На 10 миллионов сомов отремонтировали отопление. Поменяли только батареи — без вентиляционной системы. Поэтому в фойе, зале и на малой сцене у нас прохладно — надо восстанавливать и вентиляционную систему. Ее мы включили в новый тендер. Пять миллионов сомов истратили на заказ проекта общего ремонта, 16 миллионов забрали у нас в пользу другого театра. От изначально выделенных денег в итоге осталось 64 миллиона.
Я вернулся в театр 23 августа 2022 года. По этим средствам уже продолжительное время шли судебные разбирательства. Тендер на ремонт изначально выиграла компания «Золотой век». Бывшее руководство театра это решение оспорило. Судились с компанией и департаментом государственных закупок. Откровенно скажу, ситуация нам в наследство досталась непростая. Ее удалось разрешить лишь к концу года. Сейчас все вопросы закрыты, новый тендер объявлен. Наконец-то можно приступать к работе.
— Как давно не проводился капитальный ремонт?
— С момента постройки театра — с 1972 года. Косметический делали своими силами. Проблем много. Та же постоянно протекающая мягкая кровля, замена которой обходится в 1,5 миллиона сомов. Последний раз ее меняли три года назад. Как только начинается жара, битум тает, и снова начинается течь.
С августа дважды обращался с просьбой разрешить нам сделать металлическую, основательную кровлю, чтобы закрыть вопрос раз и навсегда. И градостроительный комитет, и Министерство культуры нам отказывают.
Здание театра — памятник архитектуры. По закону мы не имеем права самовольно что-либо менять в его облике, даже цветовую гамму. Хотя сверху парапет под два метра и металлическую кровлю не будет видно — ансамбль она не испортит. Все равно запрещают.
— От вопросов строительных перейдем к творческим. Что сегодня представляет собой театральная труппа?
— В августе она насчитывала 46 человек — сейчас 58. Работают два штатных режиссера и три приглашенных, взятых на артистические ставки с правом постановки. Художественный руководитель Вячеслав Виттих, режиссеры Филипп Хитров и Роман Лыков приехали из России. Теперь у нас большой режиссерский ансамбль. Много заявок из желающих поставить спектакли извне. В штате 51 актер: четыре народных и шесть заслуженных артистов, девять мастеров сцены.
— Прошлый год для культурного мира выдался непростым, можно сказать революционным. Коллективы нескольких театров взбунтовались против директоров. Какая атмосфера у вас?
— Собственно, на этой волне я и вернулся в театр. Работал в нем с 2007 по 2014 год и хорошо знаю внутреннюю кухню. Что могу сказать — не надо творческих людей доводить до такого состояния. С ними работать нужно, уметь их слушать.
Не скрою, когда вернулся, застал труппу, расколотую на четыре группировки. Эти процессы происходили из-за недостатка информации. Из-за того, что администрация жила своей жизнью, а актеры и цеха — своей. Я сторонник максимальной прозрачности. Все сотрудники должны быть в курсе жизни театра и принимать в ней активное участие. Должна быть отчетность перед коллективом. Никаких секретов.
Театральный коллектив как ребенок, ему и похвала нужна и временами строгость. И в первую очередь занятость делом.
Сергей Бардаков
Людей творческих сближает сцена. Нам удалось сплотить коллектив. Сейчас в этом плане все хорошо.
— Репертуар заметно оживился. Премьеры идут одна за другой...
— Репертуар пока небольшой. 21 спектакль — это все еще мало. Будет хорошо, когда выйдем на 40 спектаклей в год. Не обещаю, но прилагаем максимум усилий. В этом сезоне запланировали еще десять премьер. Надеюсь, все получится.
Работа кипит. Заканчивали «Любовь и голуби» и параллельно репетировали «Мастера и Маргариту». И актерам, и цехам тяжело работать в таком ритме. Перед премьерами проводим ночные репетиции. Но приятно видеть, как загораются идеями люди.
У нас много задумок, в том числе и экспериментальных. Например, недавно Роман Хузин презентовал интересную детскую постановку «Легенды Иссык-Куля», основанную на кыргызских народных сказках и эпосе «Манас». Вещь должна получиться необычайная — в современном стиле. Планов до закрытия сезона много.
— Если не секрет, в какую сумму обходится постановка премьеры?
— Секретов нет. Допустим, «Мастер и Маргарита» с костюмами и декорациями обошлась в 1 миллион 600 тысяч сомов. «Любовь и голуби» — 850 тысяч. Но сборы оправдывают затраты. Сказать, что денег на новые постановки нет — не могу. В этом плане есть другие проблемы — тендеры... Признаюсь, они меня просто убивают.
— Почему?
— Представьте ситуацию. Для постановки в театр мы хотим пригласить именитого режиссера из Казахстана, человека, который поставил огромное количество прекрасных спектаклей. Мы знаем, что он поставит спектакль за 1 миллион 300 тысяч сомов. Эта цифра взята не с потолка. Все обосновано. Но мы обязаны провести тендер, по условиям которого должны выбрать того, кто предложит наименьшую сумму. И совершенно неизвестный нам молодой режиссер подает заявку и уверяет, что поставит спектакль за сумму в два раза дешевле. Я обязан воспользоваться услугами этого человека, даже не зная, что он за режиссер.
Та же ситуация с пошивом костюмов. Тендер на закупку ткани выигрывают компании, в которых всего два человека — директор и бухгалтер.
Они на наши же деньги закупают ткань на базарах, включая в стоимость свою прибыль. Но, на базаре мы и сами можем закупить, еще и дешевле. Тратим лишние деньги и время на соблюдение ненужных норм. Тендерам не место в культуре. Ремонт — да. Это технический вопрос. Россия отменила тендеры в культуре и правильно сделала. Нам их тоже нужно отменять. Обращались по этому поводу в кабмин — тишина.
— Не могу не спросить об отмененном спектакле «Дежавю»...
— Его отменили до моего возвращения в театр. Сам его не видел. Разговаривал с артистами — говорят, что ничего крамольного и антигосударственного в нем не было. Считаю, проблему и ажиотаж создали на ровном месте. Деньги на спектакль выделяло государство. Министерство культуры объявляло конкурс среди молодых драматургов. Автор пьесы Алишер Ниязов его выиграл. Ему выделили финансирование и решили, что спектакль поставят у нас в театре. А потом возник скандал с запретом. Как так вышло, не понимаю. Когда автор подавал пьесу на конкурс, ее же читали!
— А сегодня вы готовы его показать?
— Его нужно было показать тогда, в самый пиковый момент, когда интерес к постановке был максимальным. К слову, декорации и костюмы — все хранится у нас. Списать я их не могу. Встречался с режиссером спектакля Акимбеком Текешовым. Он сказал, что придерживается принципиальной позиции и покажет его на других площадках. Пьеса осталась в подвешенном состоянии.
— Как вы смотрите на цензуру в искусстве?
— В искусстве нет места для цензуры. Другое дело критика — без нее никак, она полезна.
Комиссии, художественные советы — они должны предлагать, рекомендовать что-то режиссеру, но не настаивать и тем более не вынуждать его вносить изменения.
Сергей Бардаков
Постановка — это его видение произведения, его детище, и последнее слово всегда должно оставаться за режиссером.
— Переживаете на премьерах?
— Конечно, переживаю. Каждую премьеру встречаю в зале, в напряжении. Все ли пройдет так, как надо? Все ли сработает? Как спектакль примет зритель? Я-то знаю, как тяжело было всем на ночных репетициях, как сильно они устали перед премьерой. После зрительских аплодисментов камень падает с души.
— Ваш зритель сегодня, кто он? Как бы его описали?
— Раньше зрителя мы знали в лицо. Но тех театралов, которые прежде ходили на спектакли постоянно, мало. Больше вижу их на российских спектаклях. Приходят посмотреть на медийные лица. Не в обиду, но наши спектакли в разы лучше привозных. Сегодня аудитория театра разноплановая. Все чаще в зале можно увидеть молодежь. Можно сказать, что подрастает и формируется новое поколение театралов.
— Завлекать молодежь в зрительный зал в эпоху цифровых технологий, кино и сериалов, наверное, непросто...
— Молодого зрителя надо затягивать тем, что ему интересно. Не говорю, что нужно отходить от постановок классики — в академическом театре они должны быть. Но сейчас много новых театральных направлений, на которые молодежь пойдет. Например, у нас есть так называемый пятый отсек — это помещение с куполом — эдакий мини-цирк. У него отдельный вход. Заглядывали в него с нашими молодыми актерами — они с этого помещения балдеют. Прекрасная площадка для экспериментального театра.
Перспективные направления: иммерсивный театр, когда зритель становится участником процесса, интерактивные театры для малышей от полутора лет. У нас в Бишкеке ничего этого нет.
Я считаю, что двери театра должны быть постоянно открыты. Он должен работать не с 17.00 до 22.30, а весь день, чтобы каждый его уголок был задействован. Чтобы параллельно с классическими постановками шли камерные представления, экспериментальные. Такие планы у нас есть.
— А как обстоят дела с новыми кадрами — режиссерами и актерами?
— Сейчас труппа полностью укомплектована, но если смотреть на перспективу, то на наш Кыргызский государственный университет культуры и искусств рассчитывать не приходится. В прошлом году они не набрали абитуриентов на русский курс актерского и режиссерского факультета.
В этом году выпускают трех последних студентов. Одного мы уже взяли — Эдуарда Порягина. И все. Больше для нас из университета никого не выпустят.
Сергей Бардаков
Мы возвращаемся к нашей театральной студии, которая работала с 2017 года. Планируем получить лицензию на обучение, чтобы за два года ее студенты получали диплом государственного образца. Студию будем финансировать самостоятельно.
Те российские актеры и режиссеры, которые приехали к нам, здесь не останутся. Это явление временное. Я это прекрасно понимаю. Пройдет два-три года — разъедутся. Надо будет пополнять труппу.
— Полагаю, что играет роль и финансовая составляющая. Зарплаты у актеров по-прежнему небольшие?
— Артист второй категории в среднем получает от 17 до 22 тысяч сомов. Народные и заслуженные артисты — около 35 тысяч сомов. Зарплата директора театра — 28 тысяч. Суммы не космические. В декабре вышло постановление, позволившее нам открыть стимулирующий фонд. Это надбавки к зарплатам до 30 процентов.
До недавнего повышения зарплат деятелям культуры артисты второй категории получали 4 тысячи 800 сомов, народные и заслуженные − 11 тысяч сомов. Как они не разбежались из театра — не знаю.
Сергей Бардаков
В конце 2022 года мы постарались и впервые за долгие годы наши сотрудники получили премии. Стимулируем как можем.
— К нам то и дело приезжают на гастроли российские актеры. А наши куда-то выезжают?
— В апреле едем в Санкт-Петербург. Пригласили на фестиваль «Балтийский дом». В этом году объявили тематику Островского. Везем «Грозу» в постанове Нелли Плешаковой. В прошлом году тоже ездили. Утром прилетели, вечером отыграли и на следующий день вернулись в Бишкек. В этот раз удалось договориться с организаторами, чтобы наши ребята побыли там дольше, пообщались с коллегами, вдохновились, обменялись идеями. Нас оставят на все время фестиваля. Исключение сделали только для Кыргызстана.
Выезжать, безусловно, нужно. Нас приглашают на фестивали в Россию, Казахстан. Но плановых гастролей мы себе пока позволить не можем. Это дорого. По Кыргызстану мы можем выехать только в Ош и Каракол — туда, где остались театры, но не выезжали давно. Сейчас прорабатываем и такую возможность.
