В конце октября в Бишкеке 22-летний парень сбросился с крыши недостроенного девятиэтажного дома. В середине ноября спасателям в столице удалось предотвратить схожую трагедию. Три попытки предотвратили в Токмаке и еще одну совсем недавно вновь в Бишкеке — девушка хотела спрыгнуть с восьмого этажа.
Клинический психолог Карэн Петросян в интервью 24.kg рассказал о том, что происходит в обществе, о нынешних проблемах психологической помощи и о том, почему говорить о суицидах у нас не принято.
— Карэн, последнее время мы все чаще стали слышать о попытках самоубийства. Что происходит?
— Возможно, вы слышали про эффект Вертера. Если коротко — это массовая волна подражающих самоубийств, которые совершаются после инцидента, получившего широкое освещение в СМИ.
Обратите внимание, все последние случаи связаны. Их объединяет способ — попытка сброситься с высоты. Все пытавшиеся совершить ее были примерно одного возраста и зачастую одного пола. Дело в том, что эффект Вертера работает на схожую группу людей. Вспомним первый трагический случай, произошедший в Бишкеке на пересечении улиц Байтика Баатыра и Суеркулова.
В СМИ, в Telegram-каналах показали даже сам момент прыжка парня с крыши. Не знаю, правда, для чего.
В цепной реакции это стало отправной точкой. Люди разные. Кто-то прошел мимо этой информации, кто-то ужаснулся, а кто-то прочувствовал произошедшее по-особенному, провел параллели между собой и погибшим. Информационное поле в таких моментах начинает давать определенной категории людей идею, которая окутывает и крутится вокруг них очень долго. Если к этому добавляются факторы, увеличивающие импульсивность, например алкоголь или сильная ссора с близкими, эффект срабатывает.
— А что говорит статистика? Как часто кыргызстанцы решаются свести счеты с жизнью?
— Статистические данные за 2019 год говорят о 5,8 самоубийствах на 100 тысяч населения. В 2020-м этот показатель снизился до 4,6.
Ежегодно в Кыргызстане от 460 до 480 человек сводят счеты с жизнью. Каждый день кто-то себя убивает.
Просто не каждый случай освещается так детально и пристально в СМИ. И в какой-то степени это к лучшему — меньше подражателей. Хотя и у приведенной мной статистики есть погрешность. Она не в полной мере отражает реальной картины.
— Показатели занижают?
— На практике мы встречаем достаточно много спорных моментов, причиной смерти в которых указываются несчастные случаи. Например, человек при странных обстоятельствах утонул в ванной, выпал из окна, порезался и прочее.
В нашей культуре есть феномен «Эл эмне дейт?».
Самоубийство близкого человека или родственника скрывают, чтобы избежать осуждения окружающих, их порицания. Еще один фактор — религиозность. Во многих учениях самоубийство — страшный грех. Их не отпевают и не хоронят на общих кладбищах. Да и самим врачам порой бывает проще указать в причине смерти — несчастный случай, потому что регистрация самоубийств влечет за собой проблемы — проверки милиции, расследования. Именно поэтому данные, которые мы получаем, не отображают полной картины.
— Возвращаясь к первой трагедии, произошедшей в Бишкеке. Многие набросились на спасателей МЧС с критикой. Говорят, что парня можно было спасти, отговорить. А вы как считаете?
— Я бы не стал винить психолога и спасателей МЧС. Молодой человек, поднимаясь на крышу, уже был в состоянии аффекта. Вокруг него образовались камеры телеканалов и пристальное внимание. А он и без этого уже слабо отдавал себе отчет в своих действиях.
Если бы спасатели МЧС работали с парнем тет-а-тет, итог мог быть совершенно иным.
У них большой опыт предотвращения самоубийств. Толпа зевак внизу также сыграла отрицательную роль. Я не могу сказать: «Будь я на месте психолога МЧС, я бы справился». И поверьте, ни один специалист в Кыргызстане вам этого не скажет. Это была заведомо сложная ситуация, которая только усугублялась.
— Как понять, что находящемуся рядом с вами человеку нужна помощь и поддержка. Как вычислить потенциального самоубийцу?
— Существует миф, что решившийся на отчаянный шаг человек никогда об этом не скажет. Что так делают только «позеры», те, кто привлекают к себе внимание без серьезных намерений. На самом деле — нет. Подавляющее большинство самоубийц подсознательно ищет помощи. Они так или иначе начинают упоминать об этом в разговорах. Нет, не прямым текстом: «Я пойду и завтра повешусь». Намеками. Говорят, насколько сильно им все надоело. Могут обронить как будто в шутку: «Уж лучше бы я умер» или что-то в этом духе. Это должно вас насторожить.
Чтобы человек сделал это, должны сойтись три фактора: первый — безысходность, второй — непричастность к чему-либо. Третий — ощущение, что его жизнь гнетет окружающих.
Отсюда и симптомы, которые важно не пропустить. Замкнутость. Уход в алкоголь или наркотики. Человек перестает заниматься привычными вещами, следить за собой. Утрачивает интерес к прежним увлечениям, работе.
Если мы говорим о подростках — то один из явных признаков — увлечение литературой, рисунками или видеороликами суицидальной тематики. Это, бесспорно, может быть детским любопытством, но оставлять тревожные знаки без внимания нельзя. Ярчайшие признаки — самоповреждения. Небольшие царапины и прочее нанесение вреда самому себе.
— Бытует мнение, что с подростками нельзя разговаривать на тему самоубийств. Что это, напротив, может спровоцировать трагедию.
— Такое заблуждение встречается часто. В нашем обществе в общении с детьми суицид — табу. На самом деле, если у ребенка нормальные взаимоотношения с вами, то аккуратными расспросами вы ему нисколько не навредите, напротив — повысите доверие. И если проблема уже есть, если в ребенке накопились какие-то переживания, то искренняя и открытая беседа вскроет их.
— Подростки весьма эмоциональны. Как огородить их от необдуманных решений?
— Анализ показывает, что риск самоубийства снижается примерно вдвое, когда у ребенка есть доверительные отношения хоты бы с одним из родителей.
Что бы не происходило в школе, первая любовь и разбитое сердце, травля сверстников, проблемы с учебой, ребенок должен чувствовать, что вы — стена, за которой он может спрятаться. Что он может в любой момент высказаться вам и выплакаться.
Если в семье запрещено говорить об этом, проявлять эмоции, то он будет держать и накапливать все переживания в себе. Для ребенка вы должны быть другом.
Особенно заметным это стало на фоне так называемого «Синего кита». Когда родители вдруг массово вспомнили, что детей нужно не только кормить и одевать, с ними нужно еще и разговаривать.
— В Европе существуют службы, которые круглосуточно по телефону доверия могут оказать помощь запутавшемуся в себе человеку. А как с этим обстоят дела у нас?
— Допустим, в США, когда вы вводите в поисковике запрос на тему самоубийства, первое, что высвечивается в результатах, — номер горячей линии, готовой принять ваш звонок или текстовое сообщение, а уже потом другие варианты. Неважно, что вы искали. Возможно, информацию для дипломной работы, но алгоритм сработает.
У нас таких горячих линий нет. Были службы, организованные неправительственными организациями, но, исчерпав ресурс, они закрылись.
Мы не пытаемся предотвратить суицид. Мы после ищем виноватых. Только погибших это уже не вернет.
— Многие боятся обращаться за помощью не только в спецучреждения, но и к обычным психологам, считая, что их могут посчитать больными... Если человек озвучивает суицидальные мысли, его госпитализируют?
— Нет, никто никого не будет силой закрывать в отделении и пичкать транквилизаторами.
Суицидальная наклонность — это синдром, который может проявляться как при заболеваниях, так и при обычных психологических расстройствах.
Для госпитализации нужны весомые причины. Например, если человек представляет реальную опасность для себя или окружающих. В случаях, когда это необходимо, окончательное решение принимает консилиум врачей.
— Приходится слышать и об обратной стороне медали, когда людям с психиатрическими заболеваниями требовалась госпитализация, но врачи отказывали...
— Если мы говорим не о психологической, а о психиатрической помощи, то здесь существует тонкая грань между гуманизмом и карательной медициной. Перегибов в ту или иную сторону быть не должно. Было время, когда в психбольницах закрывали неугодных власти, когда родственники вступали в сговор и ради наследства устраивали на пожизненное лечение здорового человека. Когда процветали «черные риелторы». Этот страх жив и поныне. Во многом из-за прошлого мы сегодня и сталкиваемся с табуированием тем, связанных не только с психиатрической, но и с психологической помощью.
Безусловно, есть и объективные причины. Слабые врачебные кадры, отсутствие финансирования. Ваша редакция публиковала репортаж из нескольких специализированных учреждений. Вы ведь сами видели, в каких условиях вынуждены работать психиатры. И такая картина практически во всей системе психиатрической медпомощи. Нищенские зарплаты и непомерные нагрузки. Кто-то находит в себе силы помогать людям, а кому-то проще не брать лишнюю нагрузку и отказать в госпитализации.
— Есть какой-то универсальный совет, чтобы уберечь себя и близких?
— Не бойтесь и не стесняйтесь обращаться к психологам, если чувствуете, что проблемы навалились и сами вы с ними справиться уже не в силах. У нас в обществе с этим большие сложности. Табу. Сразу задаемся вопросами: «А что обо мне подумают окружающие, если узнают, что я был у психолога?!» Мы же с вами не стесняемся идти к стоматологу, когда болит зуб? Не думаем, что о нас подумают. Чем боль душевная хуже боли зубной? От нее так же нужно избавляться.
Другой вопрос — доступность. Особенно в регионах. Этот совет уже будет обращен не к рядовым кыргызстанцам, а к ответственным за принятие решений. Развивайте систему ранней помощи. В современных условиях постоянно растущего стресса она крайне необходима. Предотвратить трагедию всегда проще, чем разбираться с ее последствиями.
