Скандальный закон нардепа Гульшат Асылбаевой о манипулировании информацией может повлечь за собой пакет дополнительных непопулярных с реальной угрозой свободе слова поправок. Это не просто предположение. Свою инициативу депутат скопировала с российского аналога, уже принятого и работающего.
Известный российский журналист Тимур Олевский в интервью 24.kg рассказал, как расправляются с неугодными, оппозиционно настроенными СМИ в России и о том, что может ждать свободу слова в Кыргызстане, если президент все же подпишет скандальный закон.
— Вы считаете, что этот закон, по сути, открыл ящик Пандоры. К чему нам готовиться в случае, если президент не наложит вето?
— В России изначально был принят документ, который позволял блокировать сайты, распространяющие экстремистскую или угрожающую конституционному строю информацию. Но только по решению суда. Следом был принят пакет дополнительных подзаконных актов.
Блокировке подлежала информация о распространении и пропаганде наркотиков, а также о суициде. На последнем я хотел бы остановиться и рассказать подробнее. Государству в один прекрасный день стало понятно, что самоубийств очень много и эта тема постоянно присутствует в информационном поле. В какой-то момент это стало невыгодно с политической точки зрения. Почему люди себя убивают? Это же может происходить по разным причинам, правильно.
Но в определенных госструктурах сложилось мнение, что разговоры о самоубийствах негативно сказываются на имидже страны, и вместо того, чтобы начать решать проблему, они запретили об этом писать.
Тимур Олевский
Далее в списке запрещенных тем — экстремизм и терроризм. С этим все понятно. Интересен другой момент — принятие закона в России совпало с развитием дискуссии в интернете по политическим вопросам. То есть люди, которые раньше выходили на улицу, чтобы высказать свое мнение, переместились в Сеть. Они перестали доверять телевизору, как источнику информации, и стали больше читать публикации в интернете.
Тогда и возникла инициатива, согласно которой самые разные госорганы могли обращаться в суд, а суд в России в то время уже был понятно какой, значит, и обращения в него носили формальный характер.
— Все-таки российские СМИ угодили в жернова драконовского документа. Какие ресурсы первыми приняли на себя удар?
— «Грани.ру» — это вполне приличная журналистика, правда она была остро оппозиционной. Но ребята действовали в рамках медийного поля, нормы журналистской этики не нарушали. Власти давно хотели заблокировать портал, и как только появился законопроект, у них это получилось То же самое произошло с сайтом «Каспаров.ру». Это был абсолютно партийный ресурс Гарри Каспарова, где он мог вещать все, что угодно. Его тоже запретили. Много чего еще запретили.
Помните, историю про банду молодых людей из Приморья? Они еще себя называли приморскими партизанами. Нападали на сотрудников милиции, заявив, что те занимаются распространением наркотиков, крышуют наркоторговцев. А тех, кто пытается с этим бороться, пытают и убивают. Закончили они плохо. Кого-то убили, других посадили и надолго. Но парни записали видеообращение и выложили его на YouTubе, где, собственно, рассказали о своей миссии, объяснили, зачем они воюют с милицией. Этот ролик был заблокирован по решению суда. Вот вам еще один пример того, как это работает.
— Но, если не ошибаюсь, в России, с принятием ряда дополнительных норм, судебные решения со временем не понадобились для блокировки сайтов?
— Да, так и произошло. Предшествовал этому целый ряд документов. В том числе и закон, по которому люди, доказавшие в суде, что они не совершали тех или иных действий, о которых написано в интернете, или совершали, но отсидели, и следовательно вину искупили и очистились, могли требовать убирать публикации о себе и своих темных делах из поисковых систем.
— Каким образом?
— Очень просто. Не забывайте, что мы говорим о бандитах, ворах в законе, превратившихся со временем в добропорядочных бизнесменов, почитающих Уголовный кодекс и исправно платящих налоги.
Так вот, эти самые люди пролоббировали в Государственной думе закон, по которому в российском сегменте убирались в поисковиках ссылки на статьи об их неприглядном прошлом. К примеру, сегодня вы можете найти, что Иван Иванович — вор в законе, а завтра этого уже нет в интернете. Люди быстро все забывают. Вырастает новое поколение журналистов, они гуглят что-то и найти не могут. Это все вопрос репутации, который криминалитет благополучно решил.
— Какая еще информация попала под запрет?
— Как я уже говорил, законотворческую деятельность российских депутатов, направленную против неугодных СМИ, нужно делить условно на несколько глав. Итак, появляется закон о безопасности детей в интернете. Сразу отмечу — это не маркировка контента, а именно запрет на распространение информации.
К примеру, под лозунгом «защитим детей от публикаций о гомосексуализме». Но это очень широкое понятие, под которое можно подвести все, что угодно, включая обсуждение на тему, что это вообще такое и как это бывает. Люди, которые декларируют, что они относятся лояльно к ЛГБТ-сообществу и не видят в его представителях угрозы обществу, могут попасть под такой запрет.
Аналогичная ситуация и со статьями про наркотрафик и наркотики. Еще один способ давления на СМИ. То есть, ты пишешь материал, что в таком-то районе полицейские не обращают внимания на притон, в котором люди употребляют героин. Статью блокируют за распространение информации о способах потребления героина. В какой-то момент подобные публикации вообще исчезают. Поскольку любое упоминание о наркотиках в суде можно подвести под сведения о способах распространения. Монопольное право на размещение остается только у ведомств, которые рассылают пресс-релизы.
Даже репост в соцсетях о проблеме употребления и торговли наркотиками может привести к уголовной ответственности.
Тимур Олевский
В этот же пакет включен закон об оскорблении чувств верующих. За это вообще уголовное наказание. То есть аппетит приходит во время еды. Когда открываете ящик Пандоры, нужно понимать, где красная линия проходит.
А потом случилось то, о чем мы говорили в самом начале. Власти решили, что для блокировки сайтов суды не нужны. Решение может принять рядовой следователь. Далее появился Роскомнадзор, на десерт.
На сегодня Госдума рассматривает закон о том, что публиковать в интернете что-либо со знаком минус о деятельности ФСБ можно только с разрешения руководства этой структуры.
Вот они пять шагов, образно говоря, к электронной диктатуре.
— Я так понимаю, что в России, что в Кыргызстане, все эти документы принимаются исключительно для того, чтобы заткнуть рот журналистам. А как же борьба с фейками? Или это миф наших и ваших законотворцев?
— Я не со всем согласен с вами.
Эти законы действительно помогли бы бороться с фейками, но их использовали как безотказное орудие в борьбе против политических оппонентов.
Тимур Олевский
Я могу привести пример откровенного и очень опасного фейка, распространение которого, что у вас в Кыргызстане, что у нас в России, не было никоим образом пресечено. В разгар борьбы с коронавирусом в соцсетях стало появляться огромное количество постов о том, что никакого вируса нет. Это все домыслы. Так что, те люди, которые лежат сейчас в больницах и умирают, вообще-то тоже на совести тех, кто заявлял, что этой болезни не существует.
А теперь у меня встречный вопрос: что должна была делать власть в этой ситуации? При учете, что у нее есть обоснованные медицинские доказательства: коронавирус — реальная угроза. Либо заниматься пропагандой, выпускать в эфир врачей, которые убеждали бы людей, что от коронавируса умирают, и умирают тяжело, либо на законных основаниях пресекать распространение дезинформации, которая очевидно угрожает жизни и здоровью нации. Но как это сделать? Через механизм судебного решения. Нужно требовать, и постоянно, чтобы суды были честными, объективными и в них был состязательный процесс. Вот во что это и упирается — в судебную власть. Либо она независимая и адекватная, либо это надо срочно исправлять. Потому что от того, как работают суды, зависит жизнь каждого человека в фигуральном и буквальном смысле.
Если нам кажется, что свободе слова что-то угрожает, то надо честно признаться: вопрос в том, что мы не верим судам. А если мы не верим судам, то это проблема не закона отдельно взятого, а проблема судебной системы.
Тимур Олевский
Сам-то по себе закон неплох. Он есть везде. Я не знаю страны в Европе, где такого закона не было бы. Вопрос в том, что заботиться надо не об отсутствии или наличии его, а о механизме принятия решений.
— Предположим, наш президент подписал закон о манипулировании информацией. Что делать нам, журналистам, работающим в независимых СМИ? Как защитить себя и свой ресурс от блокировки?
— Могу поделиться опытом российских СМИ, которые придумали, как обходить скользкие пункты таких документов. Когда снимают статью с ленты, которая попадает под десяток законов о запрете на распространение информации, публикуется следом статья, где указано, что было решение о запрете этой информации и она тут же пересказывается.
Другой способ — солидарность. Запретная информация распространяется всеми ресурсами без исключения.
— Тимур, вы сказали, что сам по себе закон о манипулировании неплох. Как это понимать? То есть, он жизнеспособен и при правильном применении действительно поможет сократить поток дезинформации в Сети?
— Нет. Я сказал про абстрактный закон, а не про тот, который мы с вами обсуждаем. Тот документ, который принял ваш парламент, вообще непонятен. В нем отсутствуют ключевые дефиниции, что значит фейк, что означает недостоверная или опасная информация, по каким критериям это должен определять суд или какой-то уполномоченный орган. То есть правительство будет регулировать способ удаления, а предмет удаления не прописан.
Этот закон максимально опасный, потому что он максимально общий.
Тимур Олевский
— Какие предпосылки возникают для появления таких законов? Есть какая-то общая специфика?
— На примере России я могу сказать, что такие законы возникают тогда, когда хотят вставить палки в колеса, а то и вовсе блокировать оппозиционные партии.
Но в то же время сказать, что проблемы с распространением недостоверной информации не существует и власть специально придумывает какие-то лишние документы, неверно.
Интернет — собрание самых разных людей. Здесь можно написать любую чушь. И есть те, кто в нее поверит. Но для того чтобы пресекать такие публикации, надо объяснять, почему они ложные. Но власти очень удобно убирать, но неудобно пояснять.
— В Кыргызстане осенью выборы в парламент. Вы считаете, что это и послужило поводом, чтобы заткнуть неугодные СМИ?
— Я не могу судить, что именно стало причиной появления документа о манипулировании информацией в Кыргызстане. На примере России, как страны, где сложности с преемственностью власти и создается ощущение, что все законы, которые принимаются, это навсегда, отмотать ситуацию обратно чрезвычайно сложно.
В вашем случае, если на выборах победит оппозиция, то непопулярный закон будет пересмотрен. Но если она не выиграет выборы — значит он всех устраивает.
Тимур Олевский
В принципе подобный закон важен и нужен, но он должен быть максимально понятен. Иначе открывает поле для злоупотреблений, что может впоследствии вылиться в большую политическую проблему.
