Специально для читателей 24.kg книжный блогер, автор Telegram-канала «Сестрица Холдена» Евгения Николаева рассказывает о самых актуальных, интересных и полезных книгах из мира художественной литературы и нон-фикшн.
Сегодня речь пойдет о бестселлере американской писательницы Лили Кинг «Эйфория».
Романе, в котором научный подход рифмуется со страстью, а фундаментальные этические вопросы ненавязчиво вплетаются в яркий и динамичный сюжет на фоне маняще экзотических джунглей Новой Гвинеи.
Антропологи, всегда чуть-чуть герои, окутанные романтическим флером полевой работы, многомесячных экспедиций и жизни в «диких условиях», выдвигали новые смелые теории о том, как и почему бывает устроено человеческое общество. А европейская цивилизация, глядясь как в зеркало, в результаты их исследований уже не ощущала себя венцом творения. Формальная западная «цивилизованность» перестала быть такой уж неоспоримой.
Фигура ученой антрополога Маргарет Мид — буквально памятник этой эпохи. Мид получила всемирную известность, занимаясь исследованиями социализации детей и подростков в Полинезии. В своей работе «Взросление на Самоа», впоследствии множество раз переиздававшейся и обретшей известность далеко за пределами научного сообщества, Мид развивала революционную, а по тем временам еще и очень провокационную, идею.
Суть ее в том, что молодежные беспорядки и бунт взросления не являются биологически обусловленными, как это прежде полагалось применительно к западной молодежи, а носят культурный характер и объясняются запретом на познание сексуальности молодыми людьми вне брака.
У самоанских юношей и девушек, выяснила Мид, которым «случайную любовь под пальмами» общество из-за отсутствия ханжеской морали не запрещало, никакого подросткового бунта не происходило.
Биография Маргарет Мид, не строго документально, но идейно, дополненная некоторым художественным вымыслом, и легла в основу «Эйфории». Нелл Стоун в романе тоже молодая звезда антропологии, снискавшая себе славу похожим исследованием, вместе с мужем-антропологом занимается полевой работой в районе реки Сепик в Новой Гвинее. Пара встречает коллегу, британского ученого Эндрю Бэнксона, одинокого, растерянного и уже было заклеймившего себя ученым-неудачником.
Бэнксон, впрочем, оказывается тем самым необходимым третьим ингредиентом, которого паре, мало в чем согласной между собой по части научных подходов, как раз недоставало. Трое ученых, очень разных и в работе, и по темпераменту, быстро образуют лихорадочно увлеченный делом и продуктивный триумвират.
В треугольнике, естественно, скоро возникает и любовный интерес, окрашенный таким непреодолимым влечением и прорывающимся наружу эротизмом, что только держись.
Кинг легко попенять на то, что магистральную сюжетную линию своей книги — а это, надо признать линия любовная, и на нее нанизано все остальное — писательница выстроила по законам очень уж шаблонной мелодрамы. «У бурных чувств неистовый конец» наступает здесь с неотвратимостью и всеми положенными экзальтациями и вздохами под луной душещипательного романчика. Но богатство фактуры, смыслов и идей, оплетающих эту сердцевину, оказывается действительно выдающимся.
Совсем небольшой роман убористо вмещает в себя не только яркий экскурс в легендарную эпоху расцвета антропологии, но и сложный, необыкновенно интересный разговор о том, а как вообще человек может изучать человека, сколько бывает способов, и кто в конечном итоге оказывается объектом изучения.
Бэнксон в силу характера и склада ума первым нащупывает эту удивительную закономерность, что исследование другой культуры и ее носителей всегда сообщает что-то и о самом исследователе. Становится той призмой, через которую преломляется и раскладывается видимым спектром личность наблюдателя.
Потому, например, бескомпромиссная и авторитарная в работе, но ощущающая гигантскую потребность опекать и заботиться Нелл проникается такой эмпатией к членам изучаемого племени и начинает видеть в них практически семью. А ее муж Фен, авантюрный, охочий до славы, жесткий и при этом немало изломанный душевно, легко растворяется в жизни самых жестоких местных аборигенов: их быт и нравы будто освобождают его от тягостных нравственных оков.
«Эйфория» поднимает и еще одну важную тему — этику науки и то, как научную мысль можно поставить на службу самым страшным, антигуманным идеям и целям.
Схема, которую Эндрю Нелл и Фен придумывают однажды в порыве вдохновения для объяснения культурных особенностей разных этносов в зависимости от территории проживания, впоследствии оказывается использована нацистами для подкрепления идеи превосходства «нордической расы».
«Эйфория» роман удивительно многомерный, в лихом угаре жарких джунглей, жаркой истории и захватывающих описаний экзотических племен постоянно подкидывающий новую пищу для размышлений. Тот самый случай, когда сто раз осмеянное клише читательских отзывов «есть о чем задуматься» вдруг становится буквальной правдой.
