«После 9-го класса школы-интерната нас, детдомовцев, собрали в актовом зале, выдали на руки аттестаты о неполном среднем образовании, 160 сомов и отправили во взрослую жизнь. Детство, каким бы оно ни было, в тот момент для меня закончилось».
Вспоминая далекий 2003 год, абсолютный рекордсмен Кыргызстана и чемпион мира по пауэрлифтингу Руслан Сахбетов признается, что не потеряться в жизни ему помогли две вещи — спорт и дисциплина.
В интервью 24.kg он впервые рассказал о том, что знают только самые близкие ему люди.
— Руслан, детство, насколько я понимаю, у тебя было не самым простым...
— Для тех, кто в конечном итоге оказывается в детских домах, оно, так скажем, было стандартным. Когда умерла мама, мне было шесть лет, а сестре семь с половиной. Отец гулял, выпивал и нами не интересовался.
Несколько лет шатались с сестрой по улицам Канта. Потом нас определили в приют в 8-м микрорайоне Бишкека. Напротив него, к слову, сейчас расположен тренажерный зал, попав в который спустя годы, я и пробился в профессиональный спорт. Правда, символично? В приюте мы пробыли года полтора, а потом нас направили в Чуйскую школу-интернат для сирот и детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Там мы проучились до 9-го класса.
— Условия в детских домах трудно назвать нормальными даже сегодня. В 1990-е, полагаю, дела в них обстояли еще хуже...
— Ребенком ты несколько иначе оцениваешь мир и происходящее вокруг. Пытаешься найти что-то хорошее даже в самом плохом. Ну а если вспоминать, то условия были те еще.
Кормили на 19 сомов в сутки. В рационе перловка, рис, гречка и прочий комбикорм, жиденький чай и хлеб.
Порции у первоклашек и у старших били одинаково небольшие. С одеждой была беда. То, что она на два-три размера больше — не проблема, главное, чтобы была не рваная. Там я, кстати, научился мотать портянки из пакетов...
— Портянки из пакетов?
— Да. Зимней обуви не было. Носили, что есть. Чтобы ноги не промокали, наматывали пакеты поверх носков. Помню, как в декабре вытаскивали с другом с колхозного поля в медпункт одного нашего товарища. Он себе тогда крепко пальцы поморозил, сам идти уже не мог.
На полях мы работали с ранней весны и до поздней зимы. Не знаю, как сейчас, а раньше в детдомах любили детский труд.
Дешево, сердито и всегда можно проконтролировать исполнение. Могли полгода работать — полгода учиться.
— Вам хотя бы платили за это?
— Нет, конечно (смеется). Кто детям платить будет. Официальная версия была такой: «У государства денег нет, кормить вас нечем. Что посадите в поле, то потом и поедите». Питание, впрочем, от этого лучше не становилось.
Поработать за деньги можно было в праздники и выходные дни. Воспитатель договаривался с фермерами и спрашивал нас, есть ли желающие провести воскресенье с пользой. Кто соглашался, зарабатывал в день по 30 сомов. Мне таким образом как-то удалось накопить целых 160 сомов.
— И как ты их потратил?
— Да никак. Сестра из копилки у меня потихоньку их повытаскивала — то на мыло, то на косметику. Хотя, нет, кое-что все-таки приобрел. Я тогда с девчонкой одной дружил. Подарил ей расческу за 18 сомов.
Тогда для нас, интернатовцев, это были деньжища. Сестра, помню, недели две потом на меня обижалась: «Почему ты купил ей, а не мне».
Так, в общем-то, и жили. Летом иногда нас вывозили на Иссык-Куль в детские лагеря. Условия в них были такие же, как в интернате, с той лишь разницей, что под боком было озеро и был вариант наворовать яблок с ближайшего сада. Витаминизировались как могли. Но чаще всего летом мы работали в поле. Не работали только те, кого забирали на каникулы родственники.
— Вас с сестрой забирали?
— Нет. Отец приезжал к нам всего два раза в самом начале. А потом перестал. Хотя я ждал его каждые выходные, ждал, что сейчас он появится у ворот, что меня позовут воспитатели и скажут: «Руслан, папа приехал».
— Спортом ты начал увлекаться с детства?
— Да, я занимался легкой атлетикой с первого класса, еще до интерната. Успешно выступал на районных соревнованиях. В интернате увлекся футболом. Был капитаном команды. Спорт дисциплинирует. Ну и сама атмосфера в детдоме способствовала этому. Это же детская армия. Подъем в восемь утра. Двадцать минут на уборку комнаты и утренний туалет. Зарядка. Маршем в столовую, прием пищи тоже по времени, маршем в классы на занятия, отбой по команде. Тренировки перестают казаться чем-то сложным.
— Знаю, что по образованию ты кондитер. Необычный выбор для спортсмена.
— Изначально, когда мы окончили девять классов и нас выпроводили во взрослую жизнь, я по распределению попал в Бишкекский профлицей № 4 и учился на строителя. Его тогда называли «черный двор». Бандитское место. Люди обходили нас стороной. Я в те годы увлекся вольной борьбой и рукопашным боем. Ну, и как ты понимаешь, началось... Сомнительные компании, разборки, «движухи на районе». Благо, хватило мозгов понять, чем все это в итоге может закончиться, и я быстро перевелся в профлицей № 10. И вот его уже окончил по специальности повар-кондитер.
— Что привело тебя в пауэрлифтинг и профессиональный спорт?
— Какое-то время занимался для себя в разных залах. В 2009 году друг позвал принять участие в соревнованиях по бодибилдингу — «Менс физик». Они тогда в Бишкеке только-только начинались. Я занял первое место.
Там же познакомился со своим будущим тренером Данилом Драчом. Хочу отметить, что впоследствии он стал для меня не просто тренером, но и наставником, другом и фактически заменил мне отца. Я с головой ушел в пауэрлифтинг и спустя время пошли первые результаты.
В соревнованиях по пауэрлифтингу участвовал уже в 2010 году. Выступал в весовой категории
— Максимальный общий вес, который ты поднимал на соревнованиях?
— Мой рекорд —
— Впечатляет... Это правда, что долгое время ты жил в Казахстане, а тренироваться ездил в Бишкек?
— Да, где-то года четыре я жил на родине супруги в небольшом селе в
— Не было желания взять и все бросить?
— Ни разу такого не было, даже мысли такой. Я и тогда, и сейчас живу спортом. Для меня это — все. Зал стал вторым домом.
— Чемпионом мира ты стал в 2017 году в Москве. Было сложно?
— Конечно. Это все-таки соревнования мирового уровня, где решающим может стать даже грамм веса. В соперниках — сильнейшие спортсмены со всего мира. Была серьезная конкуренция и соответствующая подготовка. Сильно волновался. В итоге: две золотые и две серебряные медали, чемпионство и защита звания мастера спорта международного класса.
— В этом году у тебя возникли финансовые сложности при отправке на недавний чемпионат Азии в Алматы. И даже пришлось объявлять сбор средств. Я о причинах знаю. А ты не хочешь рассказать о них нашим читателям?
— Надо? Как-то неудобно даже... Ну надо, так надо. Сын, ему сейчас десять лет, окончил в этом году третий класс... А я в этом году окончил 11-й. Два года назад поступил в вечернюю школу. В свое время, когда учился в профлицее, получить среднее образование не смог. У нас была всего одна группа, которая обучалась не только специальности, но и проходила школьную программу старших классов. А я планирую в будущем получить высшее образование по спортивному профилю и стать тренером. Вот конец учебного года и подкосил наш семейный бюджет. Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить всех, кто поддержал меня и помог принять участие в чемпионате.
— Снова сесть за школьную парту в 32 года решится не каждый...
— Это было еще тяжелее, чем тренироваться в зале. Столько лет прошло. Позабывал многое. А тут какие-то конспекты надо писать, выполнять упражнения. Рядом пацаны 18-летние сидят, косятся на меня, мол, дядь, ты тут чего забыл(смеется). Но спасибо им — помогали, подсказывали там, где не получалось.
— Сын тоже занимается спортом?
— Да, гены дают о себе знать. Начинали заниматься с ним с малых лет на турниках. Потом ходил в секцию бокса. Сейчас влюбился в борьбу. Подбираю ему зал. Пока дома тренируемся, показываю ему азы.
— Ты навещаешь свой интернат?
— Обязательно. Приезжаю, разговариваю с ребятами, которые сегодня в нем учатся. В мое время нас было 160 человек. Сейчас там всего 80 воспитанников.
Что бы ни говорили, но времена лихих 1990-х и поголовной безотцовщины все-таки остались в прошлом.
И сейчас, конечно, немало тех, кто воспитывается без родительской заботы и любви, но уже не так много, как раньше.
В таких поездках обязательно разговариваю с мальчишками и девчонками. Рассказываю им на своем примере, что шанс состояться в жизни есть. Сына, кстати, с собой беру. Показываю ему, каким было мое детство и какой бывает жизнь. Чтобы он ценил то, что имеет. Это важно.
— Многие из тех, кто выпускался с тобой, смогли устроиться в жизни.
— Единицы. Из мальчишек человек десять. Из девчонок — и того меньше. Кого-то сгубил алкоголь, кого-то тюрьма. Двое моих друзей по интернату, знаю, умерли. Один — в тюрьме, другой на улице замерз. Ванька. Хороший был парень. Самый умный среди нас, самый вежливый и воспитанный. Отличник. Всегда следил за собой. И вот такая судьба...
— А у тебя не было желания узнать, как сложилась судьба твоего отца?
— Я его встретил как-то на Аламединском рынке. Он стоял и просил милостыню. Мы с сыном шли по делам. Не узнал меня сначала. Я подошел, познакомил его с внуком, говорю: «Пап, я встал на ноги. У меня семья. Все хорошо. Давай я тебя к себе заберу. Найдем тебе работу, хоть сторожем. Вместе будет легче». Он поначалу согласился вроде на мое предложение. Оставил ему свои контакты. Пару раз после этого созванивались. Но он так и не решился вернуться. Последний раз видел его в 2015 году. Где он сейчас и что с ним, даже не знаю. Не держу на него ни зла, ни обиды. Он выбрал свой путь, я свой.
