В 2019 году в Кыргызстане запустили коррекционную программу по изменению насильственного поведения для людей, совершивших семейное насилие. Госпрограмма призвана обучать домашних тиранов, как управлять гневом, предотвращать насилие и сохранить семью. Реализовать ее должно было Минсоцтруда. Но заниматься этим все же пришлось кризисным центрам и неправительственным организациям.
Журналист 24.kg разбиралась, почему в Кыргызстане государству не удается реализовать коррекционную программу и как с этим справлются НПО.
Закон есть, а денег нет
Заведущая отделом гендерной политики и координации по защите от насилия Минсоцтруда Гульмира Окоева признает: в стране высокие показатели домашнего насилия и агрессии, и из года в год цифры только увеличиваются. Поэтому еще в 2017 году в Закон «Об охране и защите от семейного насилия» добавили норму, обязывающую территориальные органы министерства проводить коррекционную программу.Норму вписали, но ни финансовых, ни административных ресурсов на борьбу с семейным насилием чиновникам Минсоцтруда не дали.
Закон принят в 2017 году, но с тех пор ни одна коррекционная программа министерством не была проведена. Ее должны проводить психологи. Насильники — это те люди, которые не могут овладеть собой, остановить свои эмоции, поэтому без подготовки наши специалисты на местах не могут обучать их.
Гульмира Окоева
«У нас в бюджете не предусмотрено привлечение психологов для коррекционной программы. Необходимо также отдельное помещение. Для мужчин насильников программу должны вести мужчины, для женщин — женщины. У нас не только в сфере соцзащиты, но в целом есть острая нехватка психологов. Заработная плата маленькая, поэтому они уходят в частную практику», — отметила Гульмира Окоева.
Чиновница сообщила, что коррекционную программу сейчас проводят кризисные центры и частные организации. Часть из них финансируются международными донорами, часть — Минсоцтруда.
«Ежегодно министерство выдает грантовую помощь кризисным центрам в рамках Закона «О государственном социальном заказе». В прошлом году из 18 кризисных центров по республике, победили — 10. Из них три организации дали заявку на проведение коррекционной программы», — рассказала Гульмира Окоева.
Всего по Кыргызстану около 10 кризисных центров проводят коррекционную программу.
Потому что неравнодушны
Коррекционную программу по госзаказу в городе Оше реализует общественное объединение «Новый ритм». Организация составила трехсторонний меморандум с управлением Минсоцтруда и УВД Оша.В рамках соглашения милиционеры отправляют домашних насильников, которые получили охранный ордер на 30 дней, в «Новый ритм». «Перевоспитание» проходит в здании местного управления Минсоцтруда. Программа длится один месяц для каждого участника.
«В 2019 году выпустили постановление «О порядке осуществления охраны и защиты от семейного насилия». Государство должно было взять на себя обязательства по реализации коррекционной программы для насильников. Но оно этого не делает. Говорят денег и кадров нет. Поэтому гражданское общество занимается этим», — сетует ведущий программы Майрамбек Таалайбек уулу.
Он отмечает, что необходимо обучать сотрудников органов внутренних дел.
«Закон принят, но рядовые милиционеры не знают о важности коррекционной программы. Ни у кого нет информации. Нужно им объяснить», — говорит Майрамбек Таалайбек уулу.
В ОО «Новый ритм» коррекционную программу реализуют четыре ведущих: две девушки и двое мужчин. Они не скрывают сложности в работе. Трое модераторов, включая Майрамбека Таалайбек уулу молодые — до 25 лет. Одному тренеру 42 года.
Мужчина признается, что из-за возраста часто сталкивается с пренебрежительным отношением и неприятием его профессионализма. «Мы стараемся, но бывает иногда нас отвергают. Кто-то сказал: значит, вы неправильно делаете. Я хотел нецензурно выразиться и ответить, что реализовать эту программу должно Минсоцразвития, а не мы», — говорит Майрамбек Таалайбек уулу.
Мы неравнодушны к насилию в семьях, поэтому мы занимаемся коррекционной программой. Здесь нет больших денег. Оно не стоит того, чтобы рушить свое ментальное здоровье.
Майрамбек Таалайбек уулу
Кризисный центр «Ак жүрөк» работает непосредственно с женщинами, детьми и пожилыми людьми, ставшими жертвами насилия и попавшими в трудную жизненную ситуацию. Это единственная организация на юге страны, где функционирует шелтер — временное убежище для женщин и детей.
В 2022 году в центр обратились 2 тысячи 437 человек, из них 2 тысячи 362 — женщины, 75 — мужчины. По данным учреждения, в центр каждый месяц обращаются до 150 женщин в возрасте от 25 до 36 лет.
Не промывание мозгов и не лекции
Юрист Мира Абдраимова с декабря 2022 года работает модератором коррекционной программы в кризисном центре «Аялзат» в городе Караколе. За полгода ее работы обучение прошли 42 человека. 90 процентов участников — мужчины.«Есть случаи, когда свекровь применяет насилие в отношении невестки, старшая невестка — к младшей, невестки — к свекрови. Но, конечно, большая часть насильников — это мужчины», — говорит Мира Абдраимова.
По ее словам, в программе участвуют Тонский, Джеты-Огузский районы и город Каракол.
«Это первая ласточка, и в принципе она себя неплохо показала. Есть еще недочеты, так как общество еще не готово и не знает, что есть такая программа для домашних насильников. Она только внедряется», — говорит Мира Абдаримова.
Программа изначально была рассчитана на Ак-Суйский и Тюпский районы и город Каракол, так как именно здесь зарегистрировано наибольшее количество заявлений о насилии в местных органах внутренних дел.
«Но в двух районах правоохранительные органы и сотрудники социальной защиты не проявляют к программе особой заинтересованности. Реализуется она пока только в Караколе», — говорит Мира Абдраимова.
Она отмечает, что программа является огромной профилактикой предотвращения семейного насилия.
«Участники вначале думают, что им будут промывать мозги и читать лекции о том, что нельзя себя вести агрессивно. Но по ходу курса они понимают: программа рассчитана на выявление причин агрессии, почему такая ситуация вышла, как можно ее избежать в будущем. Когда разговор начинается, они уже понимают, что эта программа абсолютно другого плана. Очень многие раскрываются», — признается Мира Абдраимова.
По ее словам, государство могло бы должным образом оценивать труд модераторов и улучшить условия, поскольку работа с агрессорами изматывает ведущих коррекционной программы и физически, и морально.
Нехватка специалиалистов
Директор кризисного центра «Шанс» Елена Ткачева готовит ведущих коррекционной программы. Она жалуется на нехватку модераторов и подчеркивает, что к инструкторам предъявляются высокие требования — они должны быть гендерно-чувствительными и иметь большую психологическую подготовку.«Сейчас по большей части набираем психологов, чтобы знали, как ставить вопросы. Потому что каждое занятие начинается с постановки вопроса и открытия дискуссии. Ведущие должны уметь вести беседу и иметь навыки ассертивного поведения», — говорит Елена Ткачева.
Программу нужно перевести на кыргызский язык. И уже в вузах начинать обучать психологов, соцработников, специалистов магистратуры коррекционной программе.
«Должен быть хороший перевод с учетом особенностей каждого региона. Есть очень много вещей, которые описывают чувства и другие вещи. Например, слово «обескураживание». Люди и на русском языке толком не знают, что это такое, на кыргызском разные переводы в зависимости от региона», — говорит Елена Ткачева.
Беседа с госорганами и представителями кризисных центров показала, что Минсоцразвития не в состоянии исполнить закон и проводить занятия по изменению поведения насильников. Депутат Жогорку Кенеша Динара Ашимова предлагает реализацию коррекционной программы передать Службе исполнения наказания. Но насколько это будет эффективной и хватит ли финансов и кадров? В СИН особо не горят желанием заниматься перевоспитанием домашних насильников. Дополнительная нагрузка ведомству не нужна. К тому же их бюджеты не потянут психологов.
Получается, что государству особо проблема насилия в семье неинтересна. Ведомства футболят друг другу обязанности по реализации коррекционной программы. А заниматься ими в итоге будут все равно «бузуку» НПО и гражданские активисты.
