Кыргызстан вновь потряс дикий случай семейного насилия. Айзат Усенбаеву — жительницу Каракола — жестоко избил муж. Женщина с инвалидностью подверглась насилию не в первый раз. При этом в стране подобные резонансные происшествия происходят регулярно.
Елена Ткачева, директор кризисного центра «Шанс», больше 25 лет работающего в республике с жертвами насилия, в интервью 24.kg рассказала о людях, которые чаще всего страдают от насилия в семье, о причинах, побуждающих жертв прощать агрессоров, и о том, как изменить человека, распустившего руки.
— Складывается ощущение, что семейного насилия становится все больше. Что говорит ваша статистика?
— Возьмем последнее десятилетие. В 2010 году к нам в центр за помощью обратились 1 тысяча 736 человек. Долго показатель оставался на одном уровне. Резкий скачок произошел во время коронавируса. В 2021-м в центр обратились уже 4 тысячи 71 человек, пострадавший от насилия в семье.
Семейного насилия не стало больше или меньше. Повысилась осведомленность людей.
Елена Ткачева
Когда мы находились на самоизоляции, для многих телефон и интернет стали единственной связью с миром. Контакты различных кризисных центров в то время публиковали постоянно. Это привело к тому, что о насилии стали узнавать чаще.
В 2021 году мы оказали 6 тысяч 231 услугу — это те, кто приходил к нам и не раз. 8 тысяч 241 консультацию оказали по телефону. Много звонков поступало и поступает из-за границы от женщин, находящихся в миграции в России и Казахстане.
— Кто обращается к вам чаще всего?
— Молодые женщины, которые пострадали не от своих партнеров, а от членов их семей. 2 тысячи 302 обратившиеся к нам женщины в возрасте от 18 до 34 лет, 1 тысяча 27 — от 35 до 39 лет, 567 — в возрасте от 40 до 49 лет и 118 женщин старше 50 лет. Но это не говорит о том, что они меньше подвергаются насилию.
В патриархальном обществе женщины, дети и старики — самые уязвимые группы.
Обычно пожилые люди боятся обращаться куда-либо за помощью, опасаясь порицания. Чаще всего врачи обнаруживают следы побоев случайно при медосмотрах и сообщают нам. В 2021 году был один случай, когда пострадавшая обратилась сама. Пожилые сталкиваются не только с физическим, но и с психологическим насилием и пренебрежительным отношением — когда собственные дети выживают родителей из дома.
— Какие телефонные звонки к вам поступают?
— Условно их два типа. Первый — с вопросами, где можно получить бесплатную юридическую помощь и убежище от виновника насилия. Второй связан с попытками людей оценить ситуацию в семье. Понять, что происходит и какие меры предпринять — вызвать милицию, сбежать из дома и прочее.
Первую психологическую помощь обратившиеся получают по телефону. Дальше действуем по ситуации и предоставляем ту услугу, в которой нуждается человек.
— Среднестатистический портрет виновника семейного насилия... Кто он?
— Это абсолютно разного типа люди. Мы живем в патриархальном мире, в котором мужчине с детства внушают, что он имеет большую власть и контроль над своей семьей. На заложенные с детства устои с возрастом накладываются социальные и экономические аспекты, сексистские тенденции и много других факторов. Нельзя сказать, что насилие присуще одной определенной социальной группе.
— Выходит, что и семьи, в которых происходит насилие, тоже абсолютно разные?
— Как писал в свое время классик «Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Семейная жизнь — это всегда конфликты. Два взрослых человека по-разному смотрят на быт и мир, у каждого свои интересы. У партнеров должно быть некое пространство, в котором они могли бы на равных обсудить появляющиеся противоречия. Если его нет — со временем происходит насилие.
Чаще всего насилие происходит сразу в семьях, которые изначально построены на нем. Когда браку предшествовало сексуальное насилие или союз совершен по договоренности родителей, а не партнеров. Или репродуктивное насилие, когда женщину сразу после свадьбы принуждают стать матерью.
В патриархальном обществе тело женщины ей не принадлежит — оно предлежит семье, роду. Ее рассматривают как матку — место воспроизведения новых людей — членов рода, нации, клана, общины.
Обычно в семьях с насилием отсутствуют один или несколько факторов, на основе которых создаются союзы, — социальное, экономическое, финансовое, физическое, репродуктивное и психологическое благополучие.
— Часто подвергшаяся насилию женщина обращается в милицию, но потом отказывается от обвинений...
— У живущих в таких семьях часто «стокгольмский синдром». Если говорить о жертвах, то единственный человек, которому она доверят, — это тот, кто совершает в отношении нее насилие. А кому ей доверять? Она ушла из своей семьи, живет с этим человеком, заботится о нем, ложится с ним в одну постель. У нее в этих обстоятельствах никого больше нет.
К тому же насилие циклично. После случившегося жертва обращается в милицию, придает произошедшее огласке, и насильник начинает испытывать чувство вины. Его призывают к ответу. Они меняются ролями. И это треугольник, в котором помимо двух человек присутствует окружение, которое также встает то на одну, то на другую сторону, влияя на ситуацию.
Виновных прощают, пишут встречные заявления. Наступает так называемый «медовый месяц». Но проблема не решается. Со временем ситуация вновь накаляется и все повторяется.
Чтобы этого не произошло, необходимо вмешательство социальных служб, правоохранителей, психологов, тех, кто должен оказать услуги всем — и пострадавшей, и виновнику, и их родственникам. Необходимо не только разорвать цикл насилия, но и детально его проработать.
— Ваш центр оказывает услуги коррекционной программы. Как она работает?
— Главная цель — помочь человеку изменить свое поведение. Наши психологи выезжают в отделения милиции. Отдельно разговаривают с виновником насилия и жертвой. Беседуют всегда отдельно. В беседе могут участвовать адвокаты, родственники или ближайшее окружение.
Виновникам насилия рассказывают об услуге. Предлагают подписать контракт участника коррекционной программы.
Подписавший документ обязуется 19 месяцев не применять насилие в отношении партнерши, себя, семьи и третьих лиц, не употреблять алкоголь и наркотики.
Психологи следующие четыре дня ведут с ним индивидуальную работу — по два часа каждый день. Далее — четыре групповых занятия по два часа, на которые он ходит раз в неделю в течение месяца и выполняет домашние задания. Участник программы учится уважать личные границы партнерши, ее мнение, контролировать себя, вовремя останавливаться во время скандалов, замечать сигналы агрессии в собственном теле, разрабатывать свой «план безопасности». После в милицию пишут рекомендацию, если обращение было по линии МВД. После раз в три месяца проводят корректирующие встречи.
— Многим удалось таким образом изменить свое поведение?
С 2009 года 1 тысяча 324 мужчины, прошедшие коррекционную программу, прекратили насилие в отношении партнерш.
Елена Ткачева
— Как распознать агрессора еще до вступления в брак? Есть какие-то первые тревожные сигналы, на которые надо обратить внимание?
— В первую очередь — это язык вражды. Допустим, на первом свидании у вас интересуются количеством бывших партнеров, свободна вы или нет. Это тревожный звонок. Или когда демонстративно обесценивают вашу точку зрения. Когда вас пытаются перевоспитать. Когда засыпают комплиментами. Да-да, это один из приемов, чтобы вторгнуться в ваше личное пространство. Человек, скорее всего, применяет тактики получения над вами власти и контроля, навязывая вам свою волю.
— Допустим, в семье произошел конфликт, который явно выходит за рамки. Что делать потенциальной жертве?
— Во-первых, не ссориться на кухне, в ванной, закрытых помещениях. Должна быть возможность быстро покинуть место конфликта, желательно с документами и детьми. Если начался акт насилия или вы понимаете, что он скоро начнется, — обращайтесь в 102 или 112. Нет доступа к телефону — зовите на помощь. Либо предупредите соседей заранее — услышите крики, звоните в милицию. Сотрудники дежурных частей и участковые в Бишкеке и Оше обучены системе оценки рисков насилия, что позволяет немедленно вмешаться в ситуацию.
— В Жогорку Кенеше предлагают внести поправки в законы, чтобы усилить защиту жертв семейного насилия. Как относитесь к инициативе?
— Необходимо рассматривать закон в связке с его финансированием. Законодатель должен четко просчитать социальную, экономическую и политическую выгоду внедрения закона. Надо предусмотреть заработные платы специалистов по семейному насилию, их обучение и переподготовку, мониторинг исполнения закона и прочее.
У нас в стране не любят слово «жертва», заменяя его синонимом «пострадавшая». В странах, принявших Стамбульскую конвенцию, государство берет на себя четкие обязательства перед человеком, признанным жертвой, обеспечивая его необходимым. Понятно, что при отсутствии системы помощи и денежных компенсаций в Кыргызстане в правовых документах термин «жертва семейного насилия» отсутствует.
Или другой пример. В Германии, полицейские, выезжающие на факты семейного насилия, после получают трехдневный отпуск, потому что подобного рода происшествия там оценены как стресс, ведущий к выгоранию.
Проблемы в Кыргызстане и с подбором социальных работников и психологов, знающих тонкости и специфику дела. Нет государственной специализации. Совершенствование законов необходимо. В новом законе надо предусмотреть ответственность местной власти и инфраструктуру помощи в поселениях, в местах проживания получателей таких услуг.
