В Бишкеке в Кыргызском национальном академическом театре оперы и балета 15-21 мая проходит IV Международный фестиваль балетного искусства имени народной артистки СССР Бюбюсары Бейшеналиевой. Нынешний праздник хореографии посвящен 90-летнему юбилею великой танцовщицы, чье имя стало легендой, историей кыргызской сцены. В эти дни на Бишкекском фестивале выступают ведущие солисты балета Германии, Армении, России, Азербайджана, Казахстана и Кыргызстана. С двумя из них - ведущей солисткой Баварского государственного балета (Мюнхен) Екатериной Петиной и премьером балета Дрезденской государственной оперы Денисом Вегинием, которые станцуют сегодня в «Лебедином озере», корреспондент ИА «24.kg» побеседовала между репетициями.
- Первый вопрос о любви к танцу. Когда она родилась?
Е.П.: Танцевать мне захотелось за два года до окончания Академии русского балета имени А.Я.Вагановой в Санкт-Петербурге (смеется). Именно тогда появились амбиции и стимул быть лучше и желание танцевать ведущие партии. Я стала активно работать над собой… А раньше в Питер из Ставрополя меня привезла мама. Мне было 10 лет, когда меня взяли в академию. Это было мамино желание, чтобы я стала балериной, а мне было все равно. Щелкнуло в голове лет в 15-16, когда прошел кризис. Появилось желание танцевать и понимание того, что балет – это красиво, интересно, и он стоит того, чтобы им занимались.
- Забегая немного вперед, спрошу, вы думали, чем будете заниматься, когда закончится танцевальная карьера? Ведь рано или поздно это время придет…
- Думала, конечно. Желания меняются чуть ли не каждый месяц. То одно хочу, то другое. Хотелось бы остаться близко к искусству, близко к театру, но поменять кардинально – не оставаясь в балете при этом. Что-то около: может быть, костюмы, может, инсценировки. Хореографом точно нет. У меня нет для этого таланта, я больше исполнитель.
Д.В.: У меня история немного другая. Я артист балета во втором поколении: мама, папа танцевали и любовь к танцам привили, можно сказать, с горшка. Личный интерес проявился после второго-третьего класса училища.
О том, чем буду заниматься, когда перестану танцевать на сцене, я тоже думал. Это будут, скорее всего, репетиционные процессы, где я выступлю в качестве педагога-репетитора. Душа лежит… мучить (смеется). Нет, учить. Говорят, нужно идти учиться, но посмотрим. Пока ноги танцуют.
Е.П.: Если видишь и можешь помочь что-то исправить, значит, ты можешь быть репетитором. Необязательно при этом штудировать книги, учебники и всякую теорию только потому, что это нужно для диплома. Многие педагоги не заканчивали ни вузов, ни курсов. Но при этом глаз видит, и человек может объяснить. Ведь кто-то объясняет час, и все равно непонятно, что он хочет и как танцевать, а кто-то с помощью двух-трех слов все расставит по местам.
- Вы оба в настоящее время живете и работаете в Германии. Есть различия между русской балетной школой и немецкой, скажем?
Е.П.: Немецкой балетной школы нет. Есть немецкие театры, в которых работают артисты со всего мира. Есть отдельные школы – Ноймайера в Гамбурге, Кранко в Штутгарте. Они работают в своем стиле хореографии. В каждой школе готовят артистов для своей компании.
Д.В.: В Германии в основном почти все балетные школы с тенденцией модерна. В то же время французская, английская и итальянская школы относятся к классическому балету. В них работают те же русские педагоги.
- В этой связи уместно ли рассуждать, какая из школ балета сильнее? Мы можем проводить такие сравнения?
Е.П.: Нет, неуместно. Русская школа – другая. Точно так же, как итальянская, французская, английская. Нет такого: лучше-хуже, сильнее-слабее. Где-то акценты делают больше на стопы, где-то – на руки, на баланс, прыжки… Все это разное, но не означает, что они в какой-то школе сильнее, в какой-то - слабее. Просто по-другому.
- Нынешний классический балет отличается от того, что был, скажем, сто лет назад? Может, появились какие-то новые элементы?
Д.В.: Отличается. Элементы появились, технические.
Е.П.: Сейчас балет все чаще приближается к спорту, больше стало миксоваться «балет и спорт». Та же художественная гимнастика берет мужские прыжки из балета и включает в свои программы. А в балет переходят гимнастические элементы – шаг, растяжка, высокие ноги – чего раньше не было в принципе. Сто лет назад балерины не имели права поднимать ноги выше пачки, потому что считалось неприличным показывать ноги выше колен. Что интересно, на Западе наблюдается тенденция «занижения ног», чего нет в России. На Западе стараются не поднимать выше ноги не потому, что не могут (в модерне все и гнуться, и прыгать могут, и вертятся, и ноги закидывают выше, чем 180 градусов). Но классический балет сейчас на Западе стараются делать более эстетически воспринимаемым – в тех же променадах не должно быть поднятых пачек. Несмотря на то, что костюмы изменились – не такие, как сто лет назад – артисты стараются делать ноги ниже, чтобы это лучше смотрелось. Даже в Мюнхене педагог всегда следит: «Не надо задирать ноги, не надо никому ничего показывать и доказывать. Сделайте движение лучше красиво, элегантно, музыкально, именно музыкальности уделяется большое значение. Сейчас на Западе стараются выполнить элементы чище, нет стремления навертеть восемь пируэтов, улететь в сторону и закончить в непонятно какой позиции. Предпочитают три-четыре пируэта для мальчиков, но чисто, два-три – для девочек, и все очень корректно закончить в пятой позиции. За этим стали следить очень сильно. В этом сейчас отличие русского балета (где стараются удивить трюками) от западного, где в классическом балете требуют чистоты и изящности выполняемых движений.
- Ни одна беседа о классическом балете не обходится без упоминания модерна. Нет ли у вас опасения, что лет через 50-70 он может полностью вытеснить классику?
Д.В.: Они будут, как и сейчас, развиваться и совершенствоваться параллельно, потому что классика вечна.
Е.П.: Не вытеснит, честно говоря, все уже устали от каких-то диких шумов, ударов, бессюжетных модерн-спектаклей на сцене. Хочется чего-то гармоничного. Но эти эпатажные спектакли будут всегда, так как все постановщики стараются показать что-то новое. Хотя все новое давно уже найдено (улыбается).
Д.В.: Известный хореограф Алексей Ратманский находит в библиотеках старые партитуры, эскизы Петипа (Мариус Петипа – французский и российский балетмейстер. – Прим. ИА «24.kg») к «Пахите». Он старается, если есть возможность, опять вывести на сцену этот спектакль по записям Петипа и воссоздать тот стиль, который был присущ императорскому театру в России. Там ноги даже выше 60 градусов не поднимали.
Е.П.: Два года назад прошла премьера «Пахиты». Если в России в этом спектакле остались только гран па (многочастная танцевальная форма в балете, объединенная общим содержанием) и мазурка детей от первоначальной постановки, то у нас в Баварском государственном балете в Мюнхене Ратманский поставил большой трехактный балет. В нем все ноги - аттитюды, тирбушоны (позы) – завернутые, стопы должны быть вывернуты, но коленки деликатно прикрыты. Поначалу было тяжело понять специфику этого спектакля, потом привыкли все красиво поднимать, вытягивать. В итоге получился очень симпатичный балет. Публика очень любит его. Она, видимо, соскучилась по таким спектаклям, где небо синего цвета, трава – зеленого, где девочка – это девочка, а мальчик – это мальчик. Пусть это наивный спектакль не с лихо закрученным сюжетом в плане драматургии, но зрителю все в нем понятно – красивые лица, костюмы, музыка. Зрители отдыхают на нем.
- В каком спектакле вы испытали свой первый восторг от того, что танцуете именно в нем?
Д.В.: У меня он был от «Щелкунчика». Когда пришел в гримерную после спектакля, сел и понял, что я прожил маленькую жизнь. У меня был шок, я за три дня его подготовил. На самом деле, на каждом спектакле проживаешь частичку жизни на сцене.
Е.П.: У меня от «Щелкунчика» тоже был шок… Я всего неделю готовилась к нему.
- О любимом спектакле расскажете?
Е.П.: Они все любимые, и все - как дети. Одни даются очень тяжело, другие – легче.
Д.В.: У меня есть любимый. Это «Спящая красавица».
Е.П.: У меня был спектакль «Песнь земли» Кеннета Макмиллана. Одноактный потрясающий спектакль на шесть песен. Очень жаль, что он не так часто и долго шел в нашем театре, когда я в нем танцевала. Это самый любимый спектакль.
- Денис, на мужчину в балете ложится дополнительная нагрузка - поддержка партнерши. Легко или сложно находить общий язык?
Д.В.: С каждой балериной по-разному. Опыт приходит с годами, и, в принципе, можно найти общий язык с любой. Нужно уметь договариваться (улыбается). В любом случае па де де – это двое, а не один. Нагрузка ложится на обоих партнеров.
- Катя, в чем ваш секрет по уходу за ногами перед тем, как надеваете пуанты?
Е.П.: Зажмуриваешь глаза и надеваешь их (смеется). Потому что это по-прежнему больно и всегда будет больно. Надеть с утра перед классом пуанты – это целая церемония, внутренняя подготовка. Психологическая, физическая. Это ужасно. Только потом, когда уже разомнешься, немного привыкаешь. Ноги принимают форму пуантов, и тогда ты можешь забыть о боли и работать. Но сначала тяжело, конечно.
- Продолжите фразу: «Для меня балет – это…»
Е.П.: …прежде всего, профессия. Это не вся моя жизнь, но огромнейшая ее часть. В отличие от многих коллег я спокойно отношусь к балету. Случаются и травмы, и неприятности, с которыми иногда надолго выбываешь из рабочего процесса. Не переживаю по этому поводу, знаю: должно пройти время, потом я вернусь и снова начну работать. С другой стороны, на сцене можно прожить иную жизнь, испытать эмоции, каких в реальности никогда, возможно, не будет. Это обогащает эмоциональный фон, расширяет духовный мир и творческое восприятие окружающего.
Д.В.: …сцена.
Фото ИА «24.kg» и из личного архива Е.Петиной, Д.Вегиния.
