Запрет на митинги в Бишкеке продлен до 31 декабря 2022 года. Решение принял Первомайский районный суд. Нельзя проводить мирные акции протеста и шествия в центре столицы. Одновременно расширяется и периметр моратория. Запрет распространяется на бульвар Эркиндик (от улицы Линейной до проспекта Чуй. — Прим. 24.kg).
По этому маршруту проходят марши за свободу слова. Недавно прошел марш #REакция за свободу слова и в знак протеста против выдворения журналиста Болота Темирова и массовых арестов членов комитета по защите Кемпир-Абадского водохранилища.
Эксперты отмечают, что лишая граждан возможности выходить на митинги и выражать свое несогласие с теми или иными действиями, а чаще — бездействием чиновников, власти не только нарушают право на свободу мирных собраний, но и вселяют в людей страх говорить открыто.
С глаз долой, из сердца вон
Умение организовывать акции по резонансным событиям — один из критериев свободы и зрелости гражданского общества.
Право на мирные собрания гарантировано Конституцией Кыргызстана. Но оно не соблюдается.
Первомайская районная администрация и УВД ищут все новые причины для пролонгации запрета на митинги. На этот раз поводом послужил саммит глав государств ЕАЭС и госвизит в Кыргызстан президента Узбекистана Шавката Мирзиеева. Эти важные для страны мероприятия, напомним, пройдут в Бишкеке 9-10 декабря.
Однако центр города для публичных протестов закрыт до 31 декабря. Сомнений в том, что после новогодних праздников запрет продлят, не возникает ни у кого. Что послужит поводом, не суть важно, граждане все равно не смогут оспорить очередное неправомерное решение.
«Потому что при рассмотрении ходатайств УВД и акимиатов в судах бишкекчане не являются стороной процесса. Их никто не приглашает, не оповещает, да и кого оповестить, если эти решения накладываются на все будущие мирные собрания. Чтобы оспорить, нужно получить постановление суда на руки, а тут оказывается, что все сроки пропущены», — отметила глава правозащитного центра «Кылым шамы» Гульшайыр Абдирасулова.
Я прихожу к единственному выводу, что в Кыргызстане нет механизма, защищающего право человека на мирные собрания.
Гульшайыр Абдирасулова
Она назвала суды нотариусом для заверения антиконституционных инициатив районных управлений милиции.
С мораторием не согласна и омбудсмен Атыр Абдрахматова. Но, как подчеркнула акыйкатчи, он уже есть и от этого факта никуда не деться, и если Кыргызстан позиционирует себя как правовое государство, судебные постановления, даже порой абсурдные, нужно исполнять. «Как попытаться их отменить, восстановить нарушенные права? Если все национальные механизмы будут исчерпаны, граждане будут вынуждены обращаться в международные инстанции. Поэтому нужно проводить дискуссии, обсуждать проблему и искать пути ее разрешения. Не надо забывать, что проводить мирные собрания — основное право граждан», — добавила Атыр Абдрахматова.
Между тем право на свободные собрания не абсолютное, оно может быть ограничено. Запрет должен быть обоснован и не может распространяться на все митинги, а только на какие-то конкретные: если участники выдвигают экстремистские требования, а сами акции не носят мирный характер.
Но местные власти и милиция решили не углубляться в детали. Проще запретить все публичные выступления граждан любого формата, отправив недовольных митинговать в сквер имени Горького.
Выученная беспомощность
В Кыргызстане очень активное гражданское общество. На непопулярные решения властей жители страны привыкли реагировать оперативно.
Важно понимать, что гражданские активисты не выходят на улицы ради хайпа, они ищут диалога с властями, требуют, чтобы на них обратили внимание и приняли адекватные меры по разрешению спорных вопросов, которые они поднимают.
Но компромиссу государство предпочитает запрет на любое публичное выражение своей позиции по резонансным событиям. Наказывая за озвучивание собственного мнения, власти способствуют развитию в социуме так называемого синдрома выученной беспомощности.
Этот феномен впервые подробно описал и дал ему название американский психолог Мартин Селигман в конце шестидесятых. Он же вывел основные маркеры. Они таковы: «мои действия ни к чему не приведут, так уж все устроено», «мне не по силам эта задача», «мы люди из другого теста, это не для нас».
Опасность этой ситуации в том, что когда гражданин теряет интерес, то после шокового события (будь то задержание на митинге или водворение в камеру СИЗО за публикацию или комментарий в соцсетях. — Прим.24.kg) он готов принять любую удобную интерпретацию, которую ему навяжут сверху.
В Кыргызстане после событий в марте 2005 года, когда был свергнут первый президент Аскар Акаев, следить за политикой стало трендом общественной жизни. Власть же после каждой акции получала сигнал от общества: за вами наблюдают и ваши действия будут иметь последствия.
Но провластные политтехнологи и пропагандисты немало потрудились, чтобы превратить любую несистемную оппозицию в маргинализованную группу смутьянов, которых не стоит воспринимать всерьез. Эти тезисы периодически проскальзывают в Twitter-постах заместителя председателя кабмина Эдиля Байсалова: дескать, тяжелые времена позади, наступила стабильность, а эти ненормальные все никак не успокоятся, все твердят о каких-то демократических реформах и правах человека.
Очевидно, что высокопоставленные чиновники не хотят слышать граждан, забывая, что умение не просто разговаривать со своими избирателями, но и своевременно реагировать на их претензии — и есть один из основных отличий демократического правления от авторитарного режима.
