В Кыргызстане продолжается инвентаризация законодательства. Документы приводят в соответствие с новой Конституцией, установившей жесткую вертикаль президентской власти.
Пересмотру подлежат 359 законов, которые по инициативе Министерства юстиции распределены между 15 отраслевыми подгруппами. Ревизия касается и законов «О средствах массовой информации» и «О защите профессиональной деятельности журналиста».
Однако в рабочую группу те, кто профессионально занимается журналистикой, не попали. Зато в нее включили массу чиновников — представители Министерства культуры, информации, спорта и молодежной политики. Что именно они хотят поменять в законах о СМИ, неизвестно.
Не трогайте, здесь все нормально
Эксперты, участвующие в разработке проектов новых законов, заявляют — Закон «О средствах массовой информации» от 1992 года и «О защите профессиональной деятельности журналиста» от 1997-го морально устарели и нуждаются в системных изменениях. Поэтому они должны быть доработаны с учетом современных трендов и реалий.
Однако, какая корректировка предлагается, чиновники скрывают. Как и не объясняют, зачем объединять эти два закона.
«Законы должны быть детально проработаны. Следует четко определить цели и задачи, права и ответственность журналистов и блогеров», — твердят они.
Правозащитники и медиаэксперты придерживаются иного мнения. Они считают, что действующие документы отвечают международным стандартам и смысла кардинально их переписывать нет.
Активисты обратились к властям с требованием не трогать законодательство, регулирующее деятельность СМИ. Старая площадь ответила молчанием.
По словам журналиста Нарына Айыпа, в каком ключе движется власть, понятно, судя по тому, с какими вопиющими нарушениями регламента Жогорку Кенеша одобрил Закон Гульшат Асылбаевой «О защите от ложной и недостоверной информации».
«А вот закон о СМИ, который хотят переписать, был принят в самый демократичный период — в 1991-м. Последующие годы мы продолжаем движение в сторону авторитаризма, отступая от демократии», — сказал он и добавил, что сейчас законы будут такими, что журналисты ничего не смогут сделать и их будут судить по принципу «виноваты сами».
Он уверен — члены межведомственной рабочей группы, утверждающие, что не испытывают давления, лукавят — прессинг есть. Иначе чем объяснить, что разработчики увиливают от ответа, что за изменения готовятся и почему не привлекли к проектированию медиаэкспертов?
Раз в этой группе нет ни одного журналиста, есть все основания полагать, что суть документов изменится не в интересах медиасообщества.
Кто ответит?
Юристы, входящие в состав межведомственной группы, заявили, что никаких драконовских мер, ущемляющих свободу слова, в новых законах о СМИ не будет. Но и гарантировать, что те законы, которые они выработают, будут реализованы, не могут. Что с этими проектами произойдет, когда они поступят в ЖК и Минкульт, не знает никто.
Журналисты отправили запрос в Минюст, ведомство, курирующее процесс инвентаризации. Попросили озвучить, что за поправки готовятся. Но там ответили: с их стороны никаких предложений нет, они лишь координаторы.
Чиновники также сказали, что журналистов включили, но не во все группы. Почему неизвестно.
В свою очередь юрист Фатима Якупбаева отметила, что для внесения каких-либо изменений в закон требуется концепция регулирования конкретных правоотношений. А ее нет. Как и не расписано право на доступ к информации журналистов и СМИ.
Она рекомендует ввести институт общественного интереса, чтобы расширить способы защиты доступа к информации. «К примеру, отправили вы запрос в Жогорку Кенеш или Верховный суд, а вам отказывают. Подавать в суд на них не получится, поскольку они не административные органы. Вот здесь кроется коллизия», — поясняет юрист и просит рассмотреть эти нормы.
Но реакции на это предложение, как водится, тоже не последовало.
Замкнутый круг
В октябре 2020 года, едва придя к власти, новые управленцы заявили о необходимости разработать новую информационную политику.
Тоже создали межведомственную группу, в состав которой вошли, помимо медиаэкспертов и журналистов, представители ГКНБ и МВД. Заказ поступил от Министерства культуры, информации, спорта и молодежной политики в 2020 году.
Авторы сразу сказали в рамках концепции предусмотрено введение моратория на принятие законопроектов, направленных против свободы слова. Но запрет этот лишь на бумаге.
Заверения же пресс-секретаря президента Садыра Жапарова Эрбола Султанбаева, что «основными столпами должны быть закрепление принципов свободы слова, доступ к информации журналистов. Всем представителям СМИ Конституция гарантирует это право», тоже лишь декларация.
На практике иное. Резонансную идею Асылбаевой заткнуть рты неугодным журналистам и блогерам депутатский корпус с подачи президентской администрации поддержал на ура. Сам Садыр Жапаров, не взирая на многочисленные требования отечественных и международных юристов наложить вето, завизировал скандальный документ.
После такого демонстративного закручивания гаек, никто не сомневается, что и законы о СМИ в процессе пересмотра и переписывания будут ужесточены.
Эксперты полагают, что принятие закона Асылбаевой и инвентаризация в спешном порядке документов, по которым работают журналисты, свидетельствуют об одном — у власти нет желания наладить диалог с масс-медиа и попытаться найти точки соприкосновения. Репортеру становится все труднее получить хоть какую-то информацию от госорганов и чиновников. Последние предпочитают отмахиваться отписками.
Власти должны понимать, что критика в СМИ — это отличный инструмент скорректировать работу в тех направлениях, где наблюдается крен или застой.
Замечания можно использовать как подсказки, с помощью которых нужно исправлять свои ошибки. Но у нас не принято работать над ошибками, наши власти любят грабли.
Медиаэксперты настаивают: диалог необходим. Они требуют от властей и их окружения прекратить прессинг, напоминают: любая попытка заткнуть журналистов заканчивается для власти плохо. Но пока к ним никто не прислушивается, а желание установить цензуру остается.
