Анна Губаренко уже семь лет борется с наркотической зависимостью сына Дмитрия и бьет тревогу, что сегодня любой подросток без проблем может купить в любой аптеке сильные обезболивающие или найти в Telegram каналы, продающие так называемые соли. Родители, журналисты, активисты требуют от властей расширить список препаратов, которые нельзя будет продавать без рецепта, а также создать бесплатный центр реабилитации детей и подростков с зависимостью.
— Как вы узнали о наркозависимости сына?
— У Дмитрия все началось с токсикомании. Ему было 13 лет. Я хорошо помню эти моменты... Вот он зашел в комнату, и от него резкий запах ацетона. Погуглила, что это может быть симптом проблем с печенью. На следующий день снова резкий запах, и так продолжалось некоторое время. Стала снова искать информацию, что это может быть, так как проблем с печенью нет. Узнала про токсикоманию. Испугалась, повела в РЦПЗ. Но там четыре психиатра сказали, что не могут с ним работать, так как он маленький. Если он начал употреблять из-за депрессии, то им нужно взять ответственность, чтобы назначить лечение. Получается, что никто не хотел этого делать. Тогда обратилась в частный центр. Там психотерапевт назначил лечение, и мы на полтора года забыли о наркомании.
А потом вдруг увидела, что сын резко похудел. За месяц — килограммов на 10-15. Изменилось и поведение. Смотришь на него, понимаешь, что-то не так. Вроде и он, и в то же время не он. Какое-то состояние размыленное, глаза бегают. Тогда же начала в доме находить смятые блистеры от обезболивающих. Одну, две... Опять пришлось искать в интернете, из-за чего это может быть, потому что нигде такой информации нет. Как любая мама, я убираю у него в комнате, но не шарю по потайным местам. А когда начала искать целенаправленно, выгребла много блистеров, стала рассматривать его вещи, выворачивать карманы, и там были упаковки от известного обезболивающего.
— В нем содержатся наркотические вещества?
— Нет, скорее всего, это сильнодействующие вещества, при их передозировке происходит реакция организма, как рассказывал сын, «бычий кайф». И плохо, и одновременно... Я спрашивала у него, что именно. Но он не мог объяснить, что дает их употребление.
— Эти таблетки свободно можно купить в аптеке?
— Да. Эти таблетки безрецептурные. В ближайшей аптеке мне сказали, что сын берет очень много обезболивающих. Я тогда провизора спросила, как они могут продавать подросткам столько таблеток, понятно же, что он не просто так постоянно покупает по 10 блистеров обезболивающего. Сын потом сказал, что за день мог до 80 таблеток выпить и то, что он до сих пор жив, — это подарок для меня. Я верю, что он храним Богом. Но на здоровье это, конечно, сказалось.
Аптекарь ответила, что у нее нет никакого постановления или документа, на основании которого она может отказать продавать подростку обезболивающие.
Анна Губаренко
Да, это безрецептурные препараты, но мы же люди взрослые, понятно, что он берет не просто так по 80-100 таблеток. Ну хорошо, один раз пришел, купил. Но и потом приходит, и каждый раз ему продают.
В 16 лет он уже употреблял так называемые соли. В один день мне сообщили, что на проспекте Манаса/Боконбаева он кидается под машины. По нему было видно, что у него параноидальный бред. Что с ним делать, я не знала. Повезла в наркологию. Мне сказали, что не могут его оставить, так как он несовершеннолетний, но и отпустить не могут, так как по нему видно, что он под кайфом, что у него паранойя. В итоге его оставили, закрепили на кровати ремнями, вывели из этого состояния.
Еще когда сын пристрастился к таблеткам, я поняла, что у нас некуда обратиться с этой проблемой, некуда положить подростка.
Анна Губаренко
Помню, спрашивала в наркологии, как они могут помочь моему 14-летнему сыну. Они смотрели на меня с участием, но нарколог сказала, что не могут положить без его согласия. Представляете? Да ни один наркоман в 14 лет не согласится лечь в наркологию, чтобы вылечиться. Потому что употребление наркотиков для них прикольно. На своем опыте скажу, первый месяц в реабилитационном центре сын не осознавал проблему, не хотел лечиться, единственное, о чем думал и хотел, выйти и опять употреблять. Он мне позже признался, что к таблеткам вернулся в тот же день, когда вышел из центра. У меня был нервный срыв, когда я поняла, что это не конец, а только начало, что мне надо научиться бороться с его зависимостью. Вытаскивать его. Я стала учиться этому.
Мы с родителями, активистами, журналистами требуем от властей, Минздрава, чтобы был бесплатный реабилитационный центр для подростков с зависимостью. Их на самом деле немало. Единственный выход для многих — это частные учреждения. Но это очень дорого.
Анна Губаренко
— Сколько обходится курс?
— Все зависит от самого наркотика, длительности реабилитации. В среднем один месяц нахождения в центре — от 50 тысяч сомов, один курс — от четырех месяцев. И никто никогда не даст гарантии, что после нее он не будет употреблять.
Мой сын прошел пять реабилитаций, последняя длилась восемь месяцев. В последний раз он сорвался так, что у него была передозировка. Сын начал употреблять соли инъекционно. Это страшно.
В центре нам сделали хорошую скидку. Мы уже проходили у них реабилитацию. Сам хозяин — бывший наркоман, который смог преодолеть зависимость и помогает сегодня другим. Но он не может же делать скидки всем.
За эти годы я высосана и физически, и морально, и финансово. Вся в кредитах. И я знаю родителей, у которых просто нет денег не реабилитацию.
— Помню, под видео, где сказали, что вы мама солевого наркомана были достаточно обидные комментарии, обвиняющие вас... Свою вину чувствуете?
— Да, конечно, в том, что сын стал употреблять, есть моя вина, что я где-то недосмотрела, недодала, упустила. Ему потребовались наркотики, чтобы заглушить пустоту. Я прекрасно понимаю свою вину. Но были комментарии, что надо было заниматься сыном, а не личной жизнью... Но ведь эти люди не знают меня, чем мы живем, как? Но судят. Мы общаемся с родителями, дети которых аптечные наркоманы.
Скажу, что у этой проблемы нет социального статуса. Определенно нельзя как-то выделить, что именно вот эта семья в зоне риска. Мы все, у кого есть подростки, в зоне риска. Это разные семьи: и обеспеченные, и бедные, и полные, и неполные, и где за детьми следят, и где не следят.
Анна Губаренко
Стало модным употреблять таблетки, синтетические наркотики (соли). Модным и доступным. В нашем детстве употреблять наркотики было стыдно. Да, курили, но была какая-то грань. А сейчас дети не боятся ее переступать, не боятся закидывать деньги Telegram-каналам, чтобы купить «синтетику» или пойти в аптеку за таблетками. Мы требуем от властей, Минздрава расширить реестр средств, которые нельзя будет продавать без рецепта. Может, взрослым станет сложнее покупать лекарства, надо будет обращаться к врачам, но это может спасти многих детей. Были встречи на высоком уровне, о проблеме стали говорить власти, и я вижу, что потихоньку дело двигается, но до сих пор, когда иду по улице, вижу флакончики, бутылечки, пипетки, блистеры.
Сейчас моему сыну 21 год, недавно он женился. Сейчас он держится. Вы понимаете, зависимость, она неизлечима. Каждое утро, когда он просыпается, он делает выбор. Пока он выбирает трезвость. Я надеюсь, что он привыкнет жить без наркотиков и навсегда избавится от них.
