Почему наркоманы нуждаются в помощи и сострадании, почему их нужно лечить, а не преследовать? Речь об этом шла на региональной конференции «Снижение вреда в новых условиях» в Вильнюсе (Литва), куда прибыла и делегация из Кыргызстана.
Снижение вреда как подход — это часть социальной, медицинской помощи для людей, употребляющих инъекционные наркотики (ЛУИН). В виде пилота он появился в Канаде, Британии еще в 1970-х годах.
«Как общество относится к ЛУИН? Давайте их закроем, выгоним и заставим отказаться от наркотиков! Но реабилитационные программы эффективны только в том случае, если человек сам хочет избавиться от зависимости. Если его туда сдала мама за большие деньги, то это не работает. Лишь пять процентов человек в таких случаях не возвращается в реабилитационные центры», — рассказала журналистам и.о. исполнительного директора Евразийской сети снижения вреда (ЕССВ) Анна Довбах.
Наркопотребление было и будет
«Британия и Канада примерно в одно и то же время поняли, что люди умирают не от наркотиков, или, по крайней мере, не от традиционных. Они умирают от всех последствий для здоровья. И тогда появилось снижение вреда от употребления наркотиков. Наша позиция: пускай употребляют, но главное, чтобы не умерли, — отметила она. — Если в любой момент жизни они захотят освободиться от зависимости, это их право. Особенно с опиоидной заместительной терапией (ОЗТ) у ЛУИН есть значительные шансы восстановиться на работе, завести семью, детей».
У потребителя около 6–8 часов в день уходит на то, чтобы добыть наркотик. Практически весь рабочий день он должен подрабатывать либо что-то воровать и продавать.
Анна Довбах
«Война с наркотиками привела к тому, что за потребителями началась гонка. Службы безопасности начали ловить, но не дилеров, потому что те могут договориться с высоким милицейским начальством, а простых ребят. Что получилось в результате репрессивных мер? Люди стали употреблять те вещества, которые никогда не использовали. Например, спайсы и химические препараты. Их активно употребляют и подростки. Мы не знаем, что делать и как достучаться до ребят. Они берут рецепты в Интернете, что-то смешивают, формул миллион», — добавляет она.
Личный выбор каждого
Участники конференции не видят ничего криминального в том, что человек употребляет наркотики.
«Что там неправильного? 270 миллионов людей в мире употребляют наркотики, и только 10 процентов из них зависимы», — сказал ИА «24.kg» специальный посланник Генерального секретаря ООН по ВИЧ/СПИДу в Восточной Европе и Центральной Азии Мишель Казачкин.
То есть 90 процентов людей контролируют ситуацию, прекрасно используют наркотики, они им нужны, чтобы лучше себя чувствовать, как вы пьете кофе по утрам, к примеру, или бокал вина вечером.
Мишель Казачкин
«Сравните: 200 тысяч смертей от передозировки, 1,5 миллиона от курения или 2,5 миллиона от алкоголя. А люди только смотрят на наркотики и тратят безумные деньги на репрессию, полицейских, аресты. Плюс там есть огромная коррупция. Я думаю, надо идти на более открытый разговор. С курением и потреблением алкоголя мы боремся с помощью информации, образования. Этот же подход нужен и в вопросе потребления наркотиков», — отметил он.
Наркотики — дело общественного здравоохранения, социальная проблема, а не криминальная. Что там криминального, если ты принимаешь какой-то наркотик, и некриминального, когда ты пьяным садишься за руль?
Мишель Казачкин
В Службе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД КР с таким мнением не согласны. По словам оперативников, от продажи наркотиков поступают миллионы долларов, которые могут направить на дестабилизацию обстановки как в отдельно взятой стране, так и в мире.
А лично мне непонятно, почему нужно помогать человеку, который осознанно гробит свою жизнь. Если ты боишься заработать цирроз печени, то не злоупотребляешь алкоголем, если не хочешь умереть от рака легких — не куришь. А тут тебе все условия — вот тебе новый шприц, и презерватив, и водичка чистая…
«Первое, что нам говорят, посмотрите, детки умирают в онкологии… Всем понятно, что конкурировать с детьми и бабушками мы не сможем. Но это свободный выбор каждого — курить или пить. Допустим, у человека развился цирроз печени. Ты сам пил? Все, цирроз мы не лечим. Твой выбор? Умирай! То же самое с ожирением или раком легких. Сам сигареты покупал? Вот онкологию легочную мы и не лечим. Логика — та же самая. Все — личный выбор», — пытается объяснить мне Анна Довбах.
«Их надо лечить»
Назгулюм Рафикджанова работала в системе Государственной службы исполнения наказаний. Сейчас она — координатор проекта «Эффективный контроль за туберкулезом и ВИЧ в КР» в Республиканском центре наркологии.
«Я всегда считала, что у нас в стране изначально был неправильный подход к наркопотребителям. Это люди больные, их надо лечить, им надо помогать и дать возможность жить. Ни в коем случае неприемлемы карательные методы. Только лечение, реабилитация, помощь. У нас считали: если наркопотребитель — значит, вор, убийца, который может переступить через своих близких. Да, это есть частично, но в силу того, что человек болен», — говорит она.
По ее словам, Кыргызстан одним из первых внедрил ОЗТ в тюрьмах: «У нас есть пункты обмены шприцев, в принципе все профилактические программы работают. Я думаю, что мы одни из лучших».
«Есть, конечно, и проблемы. Наши наркопотребители не совсем поняли помощь, которая им оказывается. Раньше им давали соцпайки, мобильные единицы. Это все выработало иждивенческий подход, потребительское отношение. Бывает, что человека надо буквально уговаривать сдать тест на ВИЧ или туберкулез. «А нам что-нибудь дадут за это?» — спрашивают некоторые», — отмечает Назгулюм Рафикджанова.
Программа ОЗТ в КР началась в 2002 году. Всего по стране действуют 32 пункта выдачи метадона, из них 11 — в пенитенциарной системе. Клиентами ОЗТ являются 1,2 тысячи человек. По официальным данным на 2017 год, по Кыргызстану на наркологическом учете состоят 5 тысяч 533 инъекционных потребителя наркотиков.
По словам Назгулюм Рафикджановой, по ОЗТ есть хорошие результаты. «Единственная проблема — привязанность к программе. Человеку приходится ежедневно ходить в пункт выдачи метадона. Есть страны, где его выдают на неделю. У нас законом предусмотрена выдача двухневной дозы (в особых случаях, если человек заболел или куда-то уезжает). В настоящее время подготовлен проект положения, предусматривающий выдачу стабильным пациентам до пяти доз. Это мотивирует их, — считает она. — Представляете, каждый день приходить на пункт? А так люди не будут ежедневно привязаны к программе, смогут спокойно работать».
Профилактика дешевле последствий
Снижение вреда стоит от $15 до $40 на одного человека в год. Эта сумма включает целый пакет услуг — раздача новых шприцев и презервативов, раствора для дезинфекции ран, консультация социального работника, переадресация к врачам и быстрое тестирование на ВИЧ/СПИД, гепатит, туберкулез.
«Это намного дешевле, чем лечение последствий. А они могут быть разные — лечение гепатита, которое в разных странах стоит от 1,5 тысячи евро до 25 тысяч за один курс. Обычно 70–90 процентов потребителей наркотиков страдают гепатитом С. Лечение того же туберкулеза, АРВ-терапия», — отметила Анна Довбах.
«А если это репрессии, — отмечает она, то последствия могут быть для всей семьи, в этом случае у государства будут затраты на социальную помощь, поддержку детей-сирот плюс на поимку потребителей, полицейские и тюремные затраты».
По ее словам, снижение вреда — маленький шаг к победе. «Мы хотим, чтобы государства выделяли деньги на это. Плюс нужна как воздух декриминализация. Мы не говорим, что излечим всех от зависимости. Наша задача — чтобы люди, употребляющие наркотики, работали, заводили семьи, рожали детей и безопасно себя чувствовали», — говорит она.
