У лидера коалиционного большинства, главы парламентского «Достоинства» Феликса Кулова на фронтах Великой Отечественной войны отличились в боях отец и два дяди. Все трое вернулись домой. Вспоминать про свои подвиги солдаты-победители не любили и с домашними про тяготы передовой не особо откровенничали. А военную форму, тяжелую от «иконостаса» орденов и медалей, надевали только в День Победы.
Но маленький Феликс с детства отличался любопытством. И кого еще пытать про дела ратные, как не кавалера ордена Красной Звезды, да к тому же батю родного?
«Мой отец родился в 1921 году, но, чтобы вступить в комсомол, он приписал себе четыре года. А работать он начал фактически с 14 лет в газете. Был и заведующим отделом, и ответсекретарем. А когда война началась, то по направлению ЦК ВКП(б) Киргизии был направлен на учебу в ташкентскую межкраевую школу НКВД и оттуда после окончания в 1942 году сразу же попал на фронт – Волховский, так он именовался, и командовал им генерал, в будущем маршал Советского Союза Мерецков», - рассказывает Кулов-младший.
Службу свою Шаршенбай Кулов начал в составе гвардейского подразделения в 28-м минометном полку. На фронте у него была особая задача – «Катюши» охранять. А именно не допустить, как сейчас принято говорить, «слива» информации врагу. «Фашисты-то охотились за чертежами этих уникальных боевых машин, потом уже и за ними самими. Мой отец был в составе СМЕРШ («Смерть шпионам» - так именовалась в годы войны служба военной разведки), которая, в частности, была ответственной за обеспечение безопасности дислокации «Катюш». Так что у моего отца была особая миссия», - вспоминает сын.
После Волховского был Карельский фронт, а победу Шаршенбай Кулов встретил на Дальнем Востоке. Его часть в 1944 году перекинули к границе с Японией, где к тому времени развернулись военные действия. «Отец награжден орденом Красной Звезды, медалями «За Отвагу», «За Победу над Германией», «За Победу над Японией», - с гордостью перечисляет Феликс Кулов.
Успел Шаршенбай и командиром подразделения побыть. Произошло это так: шло наступление, лупила по противнику из всех орудий артиллерия, готовилась к бою пехота, и тут убивают командира. Пришлось в спешном порядке, чтобы не захлебнулась атака, заменить погибшего и повести за собой солдат. Вот за эту проявленную в бою отвагу Шаршенбай Кулов и был представлен к ордену Красной Звезды.
«Рассказывал папа и о предателях. Их еще называли перебежчиками. Они готовились перейти за линию фронта, и у всех были листовки определенного содержания - своего рода индульгенция для врага. А уж там они бы раскрылись вовсю, показали бы все расположения, все секреты. СМЕРШ их ловил и обезвреживал», - говорит Феликс Кулов.
Не обошлось и без смешных историй. «Отец с юмором описывал первый день прибытия на фронт, когда сразу же попал под бомбежку. Упал на землю, а когда все стихло, услышал хохот. Оказалось, он лежит в грязной луже, обнимая за голову труп лошади. А бывалые фронтовики, стоя над ним, потешаются. Отец не скрывал, что было страшно. Очень страшно. Но, видимо, он родился под счастливой звездой. Прошел всю войну - и не единого ранения. Но случился с ним другой конфуз. Во время военных действий он был прооперирован. Дело в том, что мой отец очень любил собак, от них, видимо, и подцепил эхинококк. А на войне болячка дала о себе знать. Однажды он ехал в машине, она возьми и заглохни, а в другой встречной полуторке ехал какой-то полковник. Дело было как раз после операции. Полковник приказал толкать машину, а отец не мог - операционный шов разошелся бы. Комиссоваться тоже не стал. Рана-то не в боях получена. Принципиально остался на фронте. В общем, полковник запомнил строптивого офицера, даже фамилию записал. И когда на моего отца пришло представление на орден Боевого Красного Знамени, то этот полковник сказал: хватит с Кулова и медали «За Отвагу». Мол, устав не уважает, в расхлябанном виде перед начальством показывается», - смеясь, рассказывает Кулов-младший.
Домой Шаршенбай вернулся только в 1946 году. Его перевели в Министерство госбезопасности. На новой службе был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». На пенсию ушел рано - в 38 лет, имея военную выслугу в 25 лет. «Объясняется это довольно просто: один день на передовой приравнивался к трем дням обычной службы. Вот и получилось 25 лет, «заработал» при этом инвалидность третьей группы. В мирное время руководил в Киргизии «Интуристом». Это было первое акционерное общество, созданное в советское время. Так как иностранцы отказывались работать с госпредприятием, вот и основали Всесоюзное акционерное общество «Интурист». Отца из нескольких предложенных кандидатур выбрал приехавший из Москвы представитель, смешно сказать, вначале по фотографии и личному делу, а только потом уже после проведенного собеседования», - продолжает Феликс Кулов.
Закончил войну Шаршенбай в звании капитана. Ему как боевому офицеру прикрепили адъютанта. Но Шаршенбай, не приученный к таким привилегиям, отправил его домой, в Россию.
Мама Феликса Кулова тоже, кстати, на фронте побывала. Правда, раненых с поля боя не выносила и из зениток вражьи истребители не сбивала. Поехала она всего лишь один раз на фронт, еще совсем молоденькой девчонкой, в составе концертной бригады, за что была награждена медалью.
«Мама у меня вообще хохмачкой была. Помню, все время подтрунивала над отцом, что он, дескать, воевал за Сталина. Когда в атаку-то шли, все кричали «За Родину!», «За Сталина!», а живьем его отец никогда не видел. А ей довелось. Было это еще до войны. Она была участницей первой декады работников кыргызской культуры и искусства в Москве, благодаря своему дяде, который служил в те годы в театре, вот он маму и порекомендовал. Она-то круглой сиротой была. Но прошла в театр по конкурсу, а не просто по знакомству. В общем, после торжественных мероприятий накрыли в Большом Кремлевском зале банкет, и приветствовал участников той декады лично вождь народа. Вот там, когда их пригласили на банкет дать концерт, мама его и увидела», - говорит Феликс Кулов.
Сам он родился уже после войны, и назвали его Феликсом не в честь основателя ЧК Дзержинского, а потому, что отцу его Шаршенбаю Кулову во сне видение было. В те годы в такие пророчества очень верили, да и сейчас, кстати, тоже. «А меня вначале назвали Токтогулом, я родился на пересечении улиц Токтогула - Дзержинского, во Фрунзе. Моему отцу, он был в командировке, послали телеграмму, что у него родился сын, и в эту ночь ему и приснился белобородый аксакал, приказавший наречь отпрыска Феликсом», – вспоминает собеседник.
…Рассказывать о войне Шаршенбай Кулов не любил. Так, когда уж очень сынишки донимали, мог какую-нибудь историю и выдать. «Говорит, что самые бесшабашные в бою были зэки. Мол, кровью свою вину перед родиной пытались искупить. А еще рассказывал про расстрел предателей. Военный трибунал порой выносил вердикт прямо в нескольких метрах от передовой. После суда обвиняемым давали лопаты, они сами выкапывали могилу, садились на корточки и ждали выстрела в затылок. Гуманисты были среди обвинителей и судей. Последнее желание полагалось перед казнью. И это было как святое неписаное правило. Так вот, отец рассказывал, что просили в основном закурить, кто-то плакал, кто-то матерился сквозь зубы, а кто и просто молчал. Но все эти перебежчики понимали, что наказание они заслужили. Понимали и другие бойцы, проворонь СМЕРШ таких вот предателей, полег бы весь полк. Война есть война, и там свои законы. Много еще рассказывал отец. Как города освобождали, как находили полицаев. Но это уже совсем другая история», - сказал Феликс Кулов.
