Судьба случайно закинула меня в село Джаны-Джер, что в Сокулукском районе Чуйской области. Раньше я слышала разве что о зоне для заключенных, расположенной в тех местах. А ведь когда-то этот населенный пункт переживал славные времена. Об истории становления и развития совхоза-миллионера «Джаны-Джер» ИА «24.kg» вспоминает вместе с учителем истории, старожилом Ольгой Шакловой.
Они были первыми
Основали совхоз первые поселенцы в 1931 году в опаленной солнцем, дикой степи. Уже к концу мая из-за жары и частых суховеев там выгорала даже трава. «Здесь абсолютно ничего не было, сплошной песок да пустынное растение перекати-поле. Когда начинались песчаные бури, песок был везде. Хрустело на зубах, саднило в глазах. Универсальным средством для лечения была хина, которую раздавала медсестра Леночка, - рассказывает Ольга Васильевна. - Среди поселенцев не было ни одного добровольца, их привозили в товарных вагонах до станции «Пишпек», а дальше везли обозом, бричками. Здесь они рыли норы в песке и там жили. Питались водившимися в изобилии ящерицами и черепахами».
«Мама моя Мария Крицкая очень редко рассказывала о своей семье, помню, в школе нас однажды назвали «кулацким отродьем». Это я теперь, изучая историю, знаю: положено какому-то селу выслать столько-то семей – выслали. Раскулачивали не тех, кого нужно, а тех, кого можно. Маму с шестью сестрами, братом и бабушкой выселили из Северного Казахстана, тогдашнего Семипалатинска. Ей тогда было 12 лет, но и у подростков здесь была работа: сажали саженцы, носили рабочим воду, обед в поле. Бабушка прожила недолго, умерла от голода», - вспоминает наша собеседница.
Семеро смелых
«Позже 16-летних девчонок, в том числе и маму, набрали в производственную бригаду и стали учить пахать землю. А в 1940-м организовали курсы трактористок. Семь простых девушек: Мария Крицкая, Матрена Остроух, Олимпиада Щавлева, Аграфена Елизарова, Софья Понтюхова, Анна Гончаренко, Матрена Колмогорова заменили мужчин, ушедших на фронт. «Семеро смелых» - так по названию любимого в те годы фильма прозвали девушек, - добавляет Ольга Васильевна. – Они, и правда, во всех начинаниях были смелыми, передовыми, находчивыми. Хоть порой им было очень трудно, но задания бригадиров старались выполнять. Если вдруг трактор заглохнет, то девушки закрывались и прямо в нем ночевали, пока не приедет бензозаправщик. Шакалов боялись».
Фронтовая любовь
«Был у мамы молодой человек, которого проводила на фронт, ждала, но в семье стало трудно, и старший брат посоветовал устраивать свою жизнь. Тогда с Украинского фронта в Джаны-Джер эвакуировали большую группу тяжелораненных. Им выдавали нехитрую посуду (ложку, кружку, чашку), какой-то матрас. Так мама и познакомилась с нашим отцом, трижды раненным фронтовиком. Ее жених потом тоже вернулся с фронта и всю жизнь, до самой смерти, помогал нашей семье», - продолжает рассказ учитель.
На фронт из Джаны-Джера ушло 283 человека, а вернулись живыми 111… К сожалению, до 70-летия Великой Победы не дожил ни один из ветеранов. Но огонек памяти о Великой войне, которую не просто пережили, а героически выстояли даже в тылу, Ольга Васильевна поддерживает в своих учениках. Действует в джаны-джерской школе и Музей боевой и трудовой славы.
Пахарь-чемпион
Трудились в совхозе на славу. Известным на всю страну был механизатор Александр Егорович Ваккер, пахарь – чемпион Союза и стран СЭВ (Совета Экономической Взаимопомощи), обладатель ордена Трудового Красного Знамени. Приехал он в эти края из Омской области, имея семь лет механизаторского стажа. Получил старенький «ДТ-54» и стал работать. «Его трактор работал как часы, дневные задания обычно перевыполнял, а качество было самым высоким, и скоро о нем заговорили как о передовом механизаторе. Бывало, отмерит себе прямо в поле участок, поставит сам себе условия, как на соревнованиях, опустит плуг – и вперед! А потом придирчиво все проверит, учтет все ошибки и промахи, запишет в блокнотик. На него равнялись механизаторы не только совхоза, но и всей республики», - писали о нем в свое время в газетах.
«Мама рассказывала, как молодежь собиралась по вечерам, но не о любви говорила, а хвалилась, кто сколько гектаров вспахал, сколько соломы затюковал, какую скирду затарил», - добавляет Ольга Шаклова.
Нелегкое первенство
На первых порах в совхозе выращивали кенаф и коноплю, волокно было исходным сырьем для веревок и мешковины. В 1953-м Джаны-Джер занял первое место по лубяным культурам не только в Киргизии, но и по всему Советскому Союзу.
«…В залитом солнцем Киргизстане
Совхоз, не всем известный ране,
Степной красавец «Джанги-Джер».
Ответ совхоза лубяного:
- К соревнованью все готово!» - писал в стихотворении «Джанги-джерцам» известный поэт Демьян Бедный, хоть и не был никогда здесь.
При этом мало кто знает, что на местном лубзаводе в годы войны работали особенные заключенные - женщины, «без вины виноватые», «враги народа», которых высылали сюда в годы репрессий.
В архиве школьного музея хранится отрывок из воспоминаний одной из заключенных – Тамары Петкевич, дочери «врага народа»: «Работали на полях. Был и завод. В большом крытом сарае стояли три машины — декартикаторы, являвшие собой систему металлических валов, вращающихся навстречу друг другу. Тростник-конопля вправлялся в них и проминался ими. Затем в виде волокна поступал на решетку с крупными зубьями — трясилку, которая стряхивала с него отходы от стеблей — костру. Приемщица снимала с машины уже ворохи воздушного, кудрявого волокна.
Наказанием этого вида работы были миллиарды мельчайших иголочек, образующихся при разбивке конопли. Иголочки забивались в поры тела, искалывали всего тебя постоянно. Ни вытряхнуть из одежды, ни выветрить их никоим образом не удавалось. Выход был один: выносить эту муку днем и ночью, во сне и бодрствуя.
Самой трудной операцией из всех работ на заводе считалась «задача» волокна в машину. «Задавать» тростник — значило рассыпать его в ряд по параметру валов и запустить в них. Машины тарахтели, громыхали, все помещение завода застилала мгла из пыли и иголок. Случалось, грохот вдруг перекрывал нечеловеческий крик. Изнуренная двенадцатичасовой работой, «задавальщица» не успевала выдернуть попавшую в петлю запутавшегося тростника руку; бывало, и обе руки вовлекались в прижатые друг к другу вращающиеся стальные валы. Остановить машину не успевали. Помочь — тоже. Человек оставался без рук. Истекал кровью.
Был и еще один вид каторжных работ, увечащих и так изнуренную нещадным солнцем человеческую «оболочку». Он назывался «мокрой трепкой». Кенаф в огромном количестве закладывали в искусственные водоемы. Месяц или два он там вымачивался. На поверхности водоема образовывался толстый беловатый слой шевелящихся червей. В водоем был проложен бревенчатый помост, на который клали вынутый из воды кенаф и били по нему деревянной ступой. Таким размолотым кенаф разделывался в белое блестящее волокно, напоминавшее шелковые нити. Попадавший на «мокрую трепку» ходил весь в ранах. Истощенные тела людей были изъязвлены вонючей водой и червями. Гнилостный запах водоема и толща белых червей были гибельными не только для ног, рук, но и для психики работающих».
Работали в совхозе и птицефабрика, и молочнотоварные фермы, и обувная фабрика «Чолпон» союзного масштаба. Наверное, многие до сих пор помнят эти сандалии.
Постепенно люди обустраивались: возвели школу, детский сад, ясли, больницу. Разбили сад, появились богатые виноградники, по периметру посадили тополя, карагачи, джиду для влаго- и ветрозадержания. Поливочный Ат-Башинский канал вырыли вручную немцы, которых в годы войны выслали с Поволжья в Среднюю Азию. Столько труда, каждодневного пота, добра и терпения вложили настоящие трудяги в развитие совхоза! Благодаря этим людям и природа, и жизнь в округе изменились кардинально. Помнят ли об этом наши современники? Надо, чтобы помнили…
Скудное детство
Помнит Ольга Васильевна и свое детство. «Дом под камышовой крышей, две комнатки и сенцы, как раньше называли коридор. Полы земляные. Первое время мы с сестрой даже дрались за то, кто будет мазать пол, чтобы он был гладеньким, коровьим навозом. Если ведешь плинтус по свежевыбеленной стене и напакостишь, мама наказывала. Со временем стали стелить домотканые половики. Мама понемногу шила. Но раньше этого нельзя было делать, даже устраивали обыск, за найденный кусок материи наказывали. Но ее мечта о профессии швеи все-таки осуществилась. В 1962 году она устроилась в швейную мастерскую, где проработала больше десяти лет. Закончила трудовую биографию мама за швейной машинкой в ателье.
А отец охранял местный сад, вот там у нас было раздолье! Ребенком накоплю спичечных коробков, наловлю лягушат, построю бордюров – забава. Как уходил отец со смены, выпускала всех по лужам. В саду иногда сажали кормовую или сахарную свеклу, из которой немцы на костре варили замечательный мед. Ребятне разрешали соскабливать патоку с казана. Детство наше было скудным, мы ходили с сестрой к соседям, которые лучше нас жили, двор мести. За это нам давали шкурки сала. Мама ругала, плакала, видно, ей было обидно за нас. Отец трезвым был молчалив, а пьяным превращался в дебошира, ему везде мерещились фашисты, «сволочи», «гады». С фронта он привез с собой трофей – губную немецкую гармошку. Когда был пьяным, сам мог в нее играть, в другое же время, не дай бог, до нее дотронуться. Обязательно по шее получишь.
Помню, как в школу все соседки пошли в семь лет, а мне не было семи, но я тоже собираюсь, сумку взяла, букет цветов. Уселись по три человека: парт не хватало. Через три дня отправили за родителями. Оказалось, маленьких не брали. Как же я ревела! А на следующий год отец тащил меня в школу волоком. По колено пыль, грязь, у меня сопли, слезы, соседи хохочут. А я сказала: выгнали год назад, не пойду! После четвертого класса работали на полях, платили нам по взрослым расценкам…»
Первые школьные воспоминания не отбили желания стать учителем, напротив, вот уже ровно полвека Ольга Васильевна отдает все свои знания детям.
С надеждой в будущее
«Сегодня от былой славы совхоза, к сожалению, ничего не осталось. В этом виноват, наверное, распад Союза, - размышляет Ольга Васильевна. - В 1991-м началось разгосударствление. Все стало частным. Трактора, сеялки, комбайны - все «прихватизировали». А потом началась миграция. Когда первые немцы уезжали, их проклинали, обзывали предателями, плевали вслед, поэтому люди зачастую уезжали, не афишируя. С кем-то из них мы до сих пор поддерживаем связь, переписываемся и ждем в гости».
Время бежит неумолимо. Уже и после этого прошли годы. Изменилось отношение и к тем событиям. Только вот к людям, которые обжили этот край, провели каналы и дороги, оросили и возделали поля, вырастили деревья, возвели населенные пункты, отношение должно остаться прежним, уважительным. Добрая им память!
