Недавно прочитал: мы живем в совершенно новом типе общества. Испанский ученый-социолог Мануэль Кастель назвал его сетевым. Глядя на то, как изменились наши привычки, нравы и образ жизни, я с ним согласен. Думаю, это связано с тем, что каждый из нас стал неотъемлемой частью глобального информационного пространства. С появлением Интернета ушла в прошлое та размеренная жизнь наших родителей, в которой прошли и наше детство, юность, молодость… Мы последние из могикан, которые еще застали те времена, когда почтальон с большой сумкой наперевес приносил в наши дома письма, газеты, журналы - новости со всего света. Он всегда был долгожданным гостем, как странник, который для кочевника был всегда единственным носителем информации, связью с внешним миром. Потому, наверное, мы, номады, проявляем особое гостеприимство к путникам, которых наши предки не сразу отпускали в дорогу, долго потчуя их, пока не выведывали все, что творится в дальних странах, откуда они держали путь. Когда появилась почта, путников заменил почтальон. Теперь почтальона заменил Интернет. Скоро новое поколение и не вспомнит, что была такая удивительная профессия - почтальон.
Своя колея
В далеком прошлом, во время Великой Отечественной войны, мой дядя - брат моей мамы - Ильгиз Торокулович Айтматов работал почтальоном. Ему шел тогда всего 12-й год. Сейчас молодежи трудно представить, как маленький мальчуган с огромной сумкой разносил по селу письма, среди которых были и черные треугольники - похоронки, которые люди с ненавистью называли «кара кагаз».
Чтобы люди не набрасывались на маленького почтальона с проклятиями, который сообщал им о смерти родных, его защищали местные аксакалы.
С тех пор прошло 73 года. Целая жизнь, целая эпоха. Из жизни ушли любимые люди - мама Нагима, старший брат Чингиз и сестра Люция. За плечами моего дяди самоотверженный труд ученого, многочисленные научные открытия.
Ильгизу Торокуловичу 8 февраля исполняется 85 лет. Для меня, его племянника, он особенный человек. В его адрес можно сказать много хороших и добрых слов. Но самыми главными его чертами всегда оставались трудолюбие, порядочность и скромность. Вообще, это семейная черта Айтматовых, никто из них никогда не кичился именем своего отца и старшего брата. И нас, племянников, воспитали так же.
Ильгиз Айтматов всегда оставался в тени своего брата. Многие ныне, наверное, удивятся, узнав, что он тоже имеет большие заслуги перед народом и отечеством.
Лауреат Госпремии СССР и Госпремии Киргизской ССР в области науки, доктор наук, академик, автор научного открытия, признанного мировым научным сообществом, автор многочисленных монографий и научных трудов, Ильгиз Торокулович подготовил большое количество кандидатов и докторов наук. Он внес огромный вклад в развитие кыргызской горной науки, создал научную школу в области механики горных пород в Кыргызстане. Занимался общественной деятельностью, был депутатом легендарного парламента, членом Общества дружбы народов…
В один из дней перед юбилеем я пришел проведать дядю.
Заветный треугольник…
Он похож на нашего дедушку Торекула. Широкий лоб, добрые глаза, душевная улыбка. За душистым чаем мы начинаем беседу.
- Мама всегда мне рассказывала, да и вы упоминали не раз об этом, что в годы войны работали почтальоном. Я часто думаю: каково это мальчишкой выполнять работу взрослого? - спрашиваю я.
Он задумался, потом не спеша начал рассказ.
- Это было давно. В те непростые годы войны мы жили в колхозе «Джийде» (ныне Манасский район Таласской области). Мама работала бухгалтером и растила нас одна. Надо признать, что было ей нелегко. Сейчас молодежь не знает, что такое почта. А в то время почта играла очень большую роль в жизни сельчан. Эта была единственная связующая с миром нить, которая соединяла тех, кто был на войне, с родным домом. Каждый день письма отправляли на фронт, и так же каждый день они приходили с фронта. Все в селе ждали весточку.
Я был несовершеннолетним, поэтому трудодни записывали на маму. И моя работа стала ей подспорьем. Почта, обслуживающая наш аил, располагалась в селе Покровка и находилась на противоположном берегу реки Талас. Меня, мальчишку, огорчало, что через речку не было моста. Чтобы я мог переезжать через реку в холодное время года, мне дали «транспорт» - худющую, еле живую лошаденку.
Работу свою я выполнял добросовестно. Хоть и был маленьким, понимал: на мне лежит большая ответственность. В мои обязанности входило собирать письма на фронт по домам. Многие в то время были безграмотными. Потому мне приходилось за них писать то, что они диктовали. Собрав письма, я ехал на почту и сдавал их заведующей. Потом она выдавала корреспонденцию для нашего села, и я возвращался обратно.
Испытание
Однажды мне встретился злой человек, видимо, дезертир, прятавшийся в горах.
- Эй, ты, гаденыш! Ну-ка подъезжай ко мне. Что у тебя есть? – кричал он.
Похоже, что был очень голоден. А у меня во внутреннем кармане куртки, который пришила мама, были деньги – пособия тем, кто потерял кормильцев на войне. В почтовой сумке - письма сельчанам, газеты и журналы для правления колхоза. Я подъехал поближе к дезертиру и сильно хлестнул лошадь камчой. Лошадь помчалась, а он кричит, ругается, бросается камнями, наверное, от голода у него сил не было бежать… В общем, только я успел перебраться на другой берег реки, как моя лошадь пала. И тут вдруг налетел вихрь и понес содержимое сумки по берегу. Бегаю, ловлю письма. Еле собрал. Гляжу, а лошадь моя околела. Пошел пешком…
До самой Победы, 9 мая 1945 года, я работал почтальоном.
Признание
Еще один день запомнил на всю жизнь. В сентябре 1946-го к нам в колхоз приехали начальники, собрали всех на собрание. Говорили о том, как в тылу миллионы людей работали на фронт, на победу. Потом один из выступающих спросил сельчан: «Хотим знать ваше мнение: кто достоин награды?» И тут вдруг из толпы первым прокричали мое имя: «Ильгиз! Ильгиз Айтматов достоин!». Я остолбенел. Кто я? Мальчишка. К тому же сын врага народа. Какая награда?
Меня наградили медалью ««За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Это был шок. Но, признаться, я был счастлив.
Думаю, мама, а также Чингиз, сестренки, мои тетушки - да все были за меня безмерно рады.
Сейчас, по прошествии стольких лет, думаю, что это было негласным признанием моего отца, которого люди не считали врагом народа.
Позже у меня было много наград, званий, но все вместе взятое неравноценно награде, полученной мальчишкой Ильгизом.
…Поразительно, какие в то время были люди. Несмотря на свой юный возраст, сильные духом, самоотверженные. Они были истинными патриотами своей страны.
Волшебный опыт мамы
«Моя мама рассказывала, что вы с Чингизом были отличными кормильцами», - говорю дяде.
- Да, мы с Чингизом вынуждены были уже в детстве думать, как прокормить семью. Мама была больна и не могла заниматься физическим трудом. Чингиз жил в Шекере у нашей тетушки - Карагыз апы. Ему тоже выпала непростая доля. В нашем родном селе он работал секретарем сельского совета, финагентом, помощником тракториста… За эту работу он получал трудодни, которые выплачивались ему в виде зерна, муки, картошки… Осенью Чингиз привозил эти продукты нам, чтобы мама могла кормить семью до следующего урожая. Я же на огороде выращивал кукурузу, картошку и другие овощи. После того как собирал урожай, мама распределяла его вместе с продуктами, полученными за трудодни. Наша мама умела их поделить, чтобы хватило до следующего урожая. Спасибо ей за это. Мы были всегда сыты.
Дело, которому ты служишь
После войны мама настояла на том, чтобы мы с Чингизом продолжили учебу, получили среднее образование. В те времена Покровская школа считалась самой сильной по составу преподавателей, там работали ссыльные специалисты. Этот этап жизни определил последующий выбор профессии. Меня в школе за отличную учебу представили к золотой медали. Однако во Фрунзе по известной причине в этом мне было отказано. От этой несправедливости, как ты знаешь, пострадала и Люция, твоя мама. Она тоже была круглой отличницей и поступила на учебу в Москву. Однако ей не разрешили там учиться. Наш отец тогда еще не был реабилитирован. Несмотря на это, я успешно сдал экзамены в геологоразведочный институт на отделение разведки. Но так как эта работа была сопряжена с секретностью, и здесь сыграло свою роль клеймо «сына врага народа». Такие, как я, были лишены допуска к таким специальностям. И я стал просто горняком. Но, как говорят, нет худа без добра. Я не жалею, что всецело посвятил себя этому делу. Оно стало мне дорогим, любимым занятием всей моей жизни.
Ильгиз Айтматов посвятил свою научную деятельность вопросам безопасности людей, занимающихся разработкой и добычей полезных ископаемых. Гуманная профессия.
«От нашей науки зависит жизнь многих шахтеров и проходчиков. Только глубокое изучению механики горных пород дает нам возможность прогнозировать такую опасность, как горный удар, например. Мое открытие как раз касается этого вопроса. В горах есть самые разные породы, которые при разработке создают опасность динамического разрушения. В равновесном состоянии эти породы не представляют собой опасности взрыва. Но если на них будут воздействовать тектонические движения или механические воздействия (при разработках рудников), то может произойти горный удар, то есть взрыв. Нами были разработаны приборы, с помощью которых можно было измерять напряженность пород и предсказывать, где произойдет горный удар. А это дает возможность обезопасить людей, работающих в шахтах», - рассказывает Ильгиз Торокулович.
Позже прибор, разработанный учеными во главе с Ильгизом Айтматовым, и результаты их исследований были широко распространены в республиках СССР и за границей.
Боль и горечь навсегда
- Дедушка Торекул по праву гордился бы таким сыном, который посвятил себя такому важному делу, как спасение человеческой жизни, - говорю я дяде, - увы, об этом ему не суждено было узнать.
- Его расстреляли еще в том злополучном для нас 1938 году.
- Как вы узнали о судьбе отца? В музее в селе Шекер я видел среди экспонатов письмо, которое вы написали Нагиме апе после того, как он был реабилитирован. Это был 1957 год. Ваше письмо написано проникновенно и пронизано трагизмом. Признаюсь, мне было тяжело его читать.
- Об этом трудно говорить и сейчас. Это была посмертная реабилитация отца. Когда его арестовали, наша семья жила в Москве. Отец на тот момент являлся слушателем Института красной профессуры. Наша детство шло размеренно, и мы были все вместе счастливы. Когда он понял, что его арестуют, он срочно отправил нас всех в родное село. Даже страшно подумать, что нас могли бы после его ареста отправить в детдом, а маму - в ГУЛАГ. Я запомнил его провожающим нас на Казанском вокзале…
…По иронии судьбы, о смерти отца я также узнал в Москве. Надежда, которую мы все так трепетно лелеяли годами, вмиг исчезла. Тот день до сих пор стоит перед моими глазами, словно это было вчера… Я должен был уехать в командировку. Собрал вещи, вышел из общежития. И просто, на всякий случай, заглянул в почтовый ящик. Там было мамино письмо. Я не успевал, опаздывал и решил прочитать его в поезде. Устроившись удобно в купе, достал письмо. Она сообщала о том, что папа погиб еще в ноябре 1938 года, и теперь посмертно реабилитирован. Это известие меня застало врасплох. Весь взмок, к горлу подкатил горький комок, мне стало плохо. Не хватало воздуха… Выскочил в тамбур и горестно заплакал. В глазах туман, и только как тогда - в 1937 году - стук колес, когда вагон навсегда уносил нас от отца - далеко-далеко. И одинокий его силуэт в конце перрона…
Слезы текли ручьем от нестерпимой обиды, потому что думали, а вдруг отец все-таки жив, и если он сослан в лагеря, то когда-нибудь вернется. Я так и стоял потрясенным от осознания этой страшной правды. Даже не заметил, как на какой-то остановке в вагон зашла пожилая женшина. Не знаю, сколько она стояла и смотрела на меня. Ее голос вернул меня в реальность. Она спросила: «Что с тобой, сынок? Из тюрьмы что ли вышел? Ты такой бледный и измученный».
«Нет», - ответил я с трудом. Что я мог сказать? Наверное, она подумала , что я из числа тех немногих политических ссыльных, которых отпустили, кому повезло в отличие от тех, кто умер в застенках НКВД.
Эта бабушка нашла те самые необходмимые слова, которые немного меня успокоили.
Женское сердце
«Мне было очень тяжело, когда из письма узнал сообщение о папе, - писал Ильгиз Айтматов своей маме. - И хотя прошло уже двадцать лет, я почему-то думал, что он еще жив и должен жить. Я никогда не верил в то, что наш отец мог стать врагом народа, как его называли… Мама, тебе, конечно, было очень трудно, гораздо труднее, чем кому-либо из нас. Но благодаря твоей устойчивости, большому мужеству мы вышли в люди. И ты можешь быть спокойна и горда, как человек, до конца выполнивший свой материнский и гражданский долг перед семьей и обществом. Я не могу, как и каждый из нас, без благодарности к тебе вспоминать прошедшие годы».
«Мама для нас была великим человеком. Несмотря на все невзгоды, которые выпали на плечи этой хрупкой женщины, она сумела воспитать нас всех и дать нам прекрасное образование. Благодаря ей я что-то сделал в жизни хорошее и полезное для семьи, общества, государства. Теперь вот мне исполняется 85 лет, и я считаю: несмотря на все трудности, что я пережил, я счастливый человек», - говорит мой дядя.
Глядя на Ильгиза Торокуловича, я представил ту незнакомую бабушку, которую повстречал он в трудную минуту жизни. Возможно, это была не простая встреча, знаковая по своей сути. Она поддержала добрым словом молодого Ильгиза в момент его душевного смятения. Укрепила его веру.
Братство
Чингиз Айтматов позже в своей статье «Снега на Манас–Ата» в адрес своего младшего брата написал такие слова: «Мой брат Ильгиз – теперь он директор Института физики и механики горных пород Академии наук Киргизской ССР – младше меня на три года. Он учился в школе и одновременно работал почтальоном. Всю войну. Я горжусь им. Славным и добросовестным он был почтальоном в ту горькую пору. Босой, худенький мальчишка одиннадцати лет, такого сейчас, пожалуй, одного на другую улицу не отпустят, бегал за солдатскими треугольниками и газетами, которые он зачитывал людям вслух на полевых работах, за многие километры, переправляясь через реку в соседнее село, где была почта. В 15 лет он был награжден по представлению общего собрания колхоза «Джийде» медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Заслужил. Это и я могу подтвердить».
Два брата Чингиз и Ильгиз всегда относились друг к другу с большим уважением. Имя Чингиз обозначает – великий, Ильгиз - путешественник, путник. Словно кто-то через эти имена запрограммировал их жизнь. Первый стал великим писателем, второй - горняком - путешественником по горам. И сейчас Ильгиз Торокулович по-прежнему путник, почтальон, который связывает две эпохи.
Память сердца
В конце беседы я пожелал Ильгизу Торокуловичу долгих лет жизни, крепкого здоровья и всех благ, подарил ему свою книгу «Птицы на войне не поют», в которой есть герой - мальчик-почтальон, прообразом которого стал он. Я прочитал ему этот отрывок: «Подумав о похоронках, Уулкан вспомнила о самом важном человеке этой тяжелой поры – почтальоне. Странно было осознавать то, что в селе почтальон, с одной стороны, был долгожданным человеком, который приносил письма с фронта, с другой стороны, нежеланным, даже в какой-то степени ненавистным, потому что по долгу службы порой становился невольным вестником беды – приносил в дома черную весть. Уулкан сама боялась его как огня. А почтальоном-то был в их селении всего-навсего четырнадцатилетний мальчишка, сын учительницы Фатимы, который в жизни, до войны, толком ничего не видел, кроме пацанячьих забав. Вот так приходилось детям военного времени, едва повзрослев, не только трудиться на полях вместо отцов, но и выполнять неблагодарную работу за взрослых – например, сообщать сельчанам о смерти близких. Каково ему было, юному мальчишке, смотреть в глаза тем, кому он приносил черную бумагу – кара кагаз. Бывало, идет он по улице с большой почтальонской сумкой наперевес, а матери и жены спешат закрыть перед ним калитки. Да еще с нескрываемой ненавистью, будто почтальон мог оказаться виновником смерти их близких, приговаривают: «Проходи мимо… Не заходи к нам… Забудь к нам дорогу…». И только когда он, помахав «треугольником», сообщал, что им пришло письмо с фронта – от сына или мужа, люди, забыв о своей злости, на радостях готовы были его расцеловать. Вот тогда мальчишка становился почетней любого гостя. Бывало, сладостями угостят, а то и на чай пригласят, особенно те, кто не умел читать. Развернув аккуратно письмо, мальчишка-почтальон не спеша начинал разбирать неразборчивый корявый почерк солдат, по которому интуитивно определял, что писали они в спешке, скорей всего прямо в окопах, быть может, перед самым боем. Эта маленькая весточка с фронта была для родных как глоток свежего воздуха. Случалось, матери заучивали сокровенные строки письма наизусть и цитировали близким, соседям. Мол, так и так пишет. Все у него в порядке. Жив и невредим. В то время сила письма была сродни силе песни акына. Для некоторых это были последние весточки от родных с фронта… Но об этом в момент получения письма никто не думал.– Айнанайн, читай, читай… Славу Богу жив, не ранен… Дай бог ему здоровьичка. Читай дальше! – слышал почтальон нескрываемую радость в голосе от того, что смерть миновала их сына или мужа».
