В Кыргызском национальном музее изобразительных искусств имени Г.Айтиева накануне открылась, пожалуй, одна из самых интересных экспозиций уходящего года - мемориальная выставка картин художника Эркина Омурбаева. Ее организовали его родственники и друзья.
Много лет назад жизнь этого яркого, самобытного художника трагически оборвалась. Было ему всего 23 года, он учился в Московском государственном художественном институте имени В.Сурикова… Работы, представленные сегодня (их 97, и это лишь часть), как сказал ИА «24.kg» родной брат художника Алмаз Омурбаев, написаны Эркином с 1975-го по 1979-й.
На открытии выставки друзья и однокурсники Эркина Омурбаева очень тепло рассказывали о нем, чувствовалось, как они соскучились по нему, как им не хватает их талантливого коллеги. Среди выступавших немало мастеров кисти, ныне прославляющих Кыргызстан у нас и за рубежом: Юристанбек Шыгаев, Талант Огобаев, Диас Устемиров и другие. Слушая их, понимая, каким непохожим на других был их дерзкий юный друг, хотелось скорее увидеть эти работы…
Выставка включила живопись и графику – пейзажи, портреты, тематические полотна. Лучше понять его работы поможет рассказ об его истоках, о том, как формировался художник. Эркин Омурбаев родился в 1956 году в городе Фрунзе. В 1975-м окончил Фрунзенское художественное училище и сразу же поступил в Московский государственный художественный институт имени В.Сурикова. В то время наряду с «официальным» методом соцреализма ярко проявился «неофициальный» - нонконформизм, который оказал большое влияние на творчество молодого человека. Уже с приездом в Москву он определил для себя направление в искусстве, где содержание уступило место форме, субъективности. Молодой художник увлекается наследием русского авангарда, постимпрессионизмом, в частности, творчеством Павла Кузнецова, прозванным русским Гогеном. Стилистика последнего стала близка ему по духу, и это можно проследить во многих его полотнах.
Некоторые искусствоведы утверждают, что творчество Эркина Омурбаева вполне можно назвать экзистенциалистским, основанным на внутреннем «я» художника. Он с легкостью пишет как с натуры, так и по воображению. Темы преобладающего большинства картин навеяны воспоминаниями о его родном крае. Это горные и степные дали, саманные дома, верблюды и лошади - все, что составляет мир кыргызского народа.
Я обратилась к одному из тех, кто близко знал Эркина Омурбаева, - к известному отечественному художнику Диасу Устемирову с просьбой рассказать о нем.
- Мы учились с ним в двух учебных заведениях – Фрунзенском художественном училище и в Институте имени В.Сурикова в Москве. Оба раза я поступал на год позже него, так как был младше, но общались мы довольно тесно. Помню, что уже в 1975-м, когда он завершал обучение во Фрунзе, он уже пользовался уважением среди преподавателей и студентов, все считали его невероятно талантливым. И это на самом деле было так. В жизни он был ненавязчивым, не наглым человеком, который страшно не любил, когда о нем говорили очень хорошо или набивались к нему в друзья. Он был очень органичен в своем внутреннем уединении.
- Организаторы выставки назвали в пресс-релизе Эркина Омурбаева художником-нонконформистом. Он был им?
- Нонконформизм сам по себе – очень широкое понятие… Мне кажется, что Эркин Омурбаев был нонконформистом. Настолько им был, что считал свое видение мира, его ощущение более точным и правильным, нежели то, что внушалось суггестивным (от лат. suggestio – внушение) искусством, прессой, литературой (по тем временам в особенности).
- Но ведь каждый художник, в сущности, считает, что только его видение мира самое-самое…
- Да, но не у каждого художника хватит энергии и духа не просто следовать и говорить об этом, а просто жить так, как считает правильным. Эркин Омурбаев жил достаточно открыто, довольно ярко. Например, он демонстративно не посещал занятия по научному коммунизму. Говорил: «Вы нормально социализм построить не можете, а тут еще пытаетесь научным коммунизмом забить нам голову». За подобное, конечно, были гонения на него от председателя профкома. Это когда мы в Москве учились. Но он говорил: «Что они мне сделают? У меня есть Кочкорка, мой Кыргызстан». Он любил это село, хотя сам был городской парень. Его отец, народный писатель республики Сагындык Омурбаев, был родом оттуда.
Эркина всегда отличало от других невероятное проявление духа. В этом хрупком теле (а он был невысокий, худенький) всегда был сильный дух.
- Глядя на выставку Эркина Омурбаева, понимаешь, каким плодовитым художником он был. Когда он успевал писать родные пейзажи, если в 1975-1979-х учился в Москве?
- Во время каникул, которые каждый год давались по два месяца. В этот период он уезжал в любимую Кочкорку. Кстати, многие профессора в институте относились к нему с благоговением, они считали его гениальным художником. Один из них даже сказал мне: «У вас что, в Киргизии, таланты печатают что ли?» Я: «О ком речь?». Он: «Я говорю об Эркине. Невероятный талант! Но характер…»
Я думаю, что проявлением своего непростого характера Эркин оберегал свое внутреннее пространство от пошлых посягательств обыденщины. Он был достаточно замкнутым человеком, редко участвовал в наших - ребят из Киргизии - посиделках. Но если участвовал, то проявлял непреклонный максимализм: если кто-то говорил вещи, которые диссонировали с нормами морали его или общепринятыми, он молча вставал и уходил. Говорил: «С такими свиньями говорить не собираюсь». Он никого не боялся и был довольно храбрым, мог и в рукопашную пойти, хоть и не умел, не любил драться. Но это были очень редкие моменты.
Важно, что и как человек успел сделать за столь короткий жизненный отрезок, а Эркин написал много по-настоящему интересных и сильных картин. Это главное. Уверен, что для нашей нынешней молодежи он был бы хорошим ориентиром, маяком.
Фото ИА «24.kg».
