Человек права. Как кыргызстанец новое направление в юриспруденции открыл

Карпек Курманов стоял у истоков советской юридической науки в стране, принимал участие и в разработке многих законов уже суверенного Кыргызстана. Прокурор, адвокат, он стал первым в республике ученым-юристом, получившим звание «Заслуженный деятель науки КР». Сегодня наш собеседник отмечает юбилей — 90-летие.

Почему юристы не в почете

— Как вы оцениваете нынешнее состояние отечественной юридической науки? 

— Юристом я стал 69 лет назад, окончил Ленинградский юридический институт имени Калинина. Четырнадцать лет практиковал: был прокурором, адвокатом, защищая ту и другую стороны. И 55 лет в науке.

С юристами и в советское время было сложно, и сейчас. Юристы были в опале. Никита Сергеевич Хрущев как-то в гневе сказал: «Нам юристы не нужны!» А что сказала партия, было законом. После этого закрылись все юридические вузы, в том числе и тот, где я учился. Остались только факультеты в университетах.

Через некоторое время стали появляться высшие школы милиции, страна стала превращаться в полицейскую державу. Это еще раз говорит о том, что право в Союзе в целом не было в почете.

Но возьмем нашу республику. В Киргизской ССР не было ни одного юриста в звании член-корреспондента или академика. Картина начала меняться после прихода к власти Горбачева. Он же сам юрист по специальности. Михаил Сергеевич начал вводить должности юрисконсульта на промышленных предприятиях, в колхозах, совхозах. В органах местной советской власти председатель или один из заместителей должен был быть юристом.

Судебные реформы не достигают своих целей в принципе, так как нарушения допускают те, кто проводит эти реформы. Например, как идет отправление судебного правосудия? При советской системе из 100 осужденных в места лишения свободы высылали около половины от этого числа. И сейчас та же картина. У нас реформа буксует потому, что менять надо все: места лишения свободы, условия содержания заключенных. Они до безобразия невозможны. Если человек попал в тюрьму за хулиганские действия, просидел три-четыре года, то возвращается оттуда бандитом, наркоманом, алкоголиком или больным туберкулезом. Психически сломленный, он не может по-человечески общаться с людьми. Новый президент Сооронбай Жээнбеков проводит мероприятия против коррупции. Это все правильно, нужно. Они должны предшествовать судебной реформе. Еще судей не начали арестовывать, но чуть ли не половину следует посадить.

Судебная власть должна быть сильной. И президент должен опираться на судебную систему. Там, где она сильна, сильно и государство. Все идет через нее.

— Вы много работали над законодательством нашей страны. На ваш взгляд, необходимо ли постоянно вносить поправки в закон?

— Законы принимают, но половина из них некачественная. Приведу пример: в американском Конгрессе 75 процентов конгрессменов имеют юридическое образование. Если они приняли закон, то он действует десятилетиями и даже столетиями.

А у нас в Жогорку Кенеше сидят два-три юриста, которые права голоса не имеют.

Карпек Курманов

В этом вся беда. Пока мы не добьемся того, чтобы хотя бы четвертая часть Жогорку Кенеша состояла из юристов, у нас так и будут принимать неработающие законы. О каких в этом случае реформах можно говорить?

Тернистый путь в науку

— Вы первый в Союзе защитили диссертацию об уголовной ответственности за хищение опиума. До вас в юриспруденции никто такую тему не поднимал. В советское время стать первопроходцем в чем-то — какая смелость нужна...

— У меня был сложный путь в науке. После окончания вуза работал в прокуратуре. Вызвали однажды и спросили, почему при приеме в партию в Ленинграде не сказал, что мой дед был манапом. Ответил, что никто не спрашивал, кем был мой дед. Но мне возразили, что я сам должен был об этом сообщить. Решили перевести подальше от центра — в Ошскую область. Я отказался и ушел сам. Решил продолжить обучение в аспирантуре. Как раз объявили всесоюзный конкурс для поступления в аспирантуру Института академии государства и права СССР в Москве. Это был 1952 год. Через месяц после поступления меня вызвали в отдел аспирантуры Академии наук СССР.

Из Киргизии пришло письмо за подписью ученого секретаря филиала Академии наук Найдича, что ряд лиц являются нежелательными для обучения в аспирантуре столичных вузов.

Карпек Курманов

В их числе назывались Чингиз Айтматов — сын врага народа, Карпек Курманов — внук манапа, Рафик Тургунбеков — сын кулака, и еще были две фамилии сыновей репрессированных.

Предложили ехать в Киргизию и выяснять.

Ехать во Фрунзе предстояло на поезде семь суток. А на билеты денег нет. Что делать? Решили пойти к редактору кыргызской версии «Ведомостей Верховного Совета СССР» Койчуманову. Он дружил с моим дядей Султаном, который был расстрелян как враг народа.

Он дал нам деньги в долг. Их хватило на билеты и буханку хлеба нам пятерым.

С вокзала побежали в ЦК партии к Раззакову. Мы были у него на приеме в Москве много раз, он знал, что поступили в аспирантуру. Кому жаловаться? Только ему — первому секретарю. Как раз шел IX съезд Компартии Киргизской ССР. Сказали подождать. Встретились с Раззаковым уже поздно ночью. Он был удивлен нашим отчислением. Вызвал президента филиала АН Киргизской ССР академика Ису Ахунбаева. Они хотели нам помочь, но, оказывается, в ЦК Киргизии поступило письмо секретаря ЦК КПСС М.Суслова о том, что обучение в аспирантуре центральных вузов Москвы и Ленинграда детей репрессированных врагов народа нежелательно.

Крутой поворот

Так я остался во Фрунзе. Поступить на работу по специальности не мог, не принимали. Однажды в ЦК встретил министра торговли Чымырбая Чикеева. Он пригласил к себе помощником. Через год, после смерти Сталина, мои друзья помогли устроиться адвокатом в юридическую консультацию Свердловского района Фрунзе. Десять лет проработал адвокатом, защищал одного из главных фигурантов «дела трикотажников» Ч.Сыдыкова, начальника ОБХСС МВД КиргССР.

Через десять лет звонок дома. «Карпек, знаю, как ты рвался в науку, но тебя не пускали. Я тебе эту возможность дам, иди в аспирантуру», — позвонил мой друг Табышалиев, ректор Киргизского университета.

Конечно, я согласился. Когда стали выбирать тему с моим научным руководителем Николаем Кучерявым, долго думали. Практически после установления советской власти в Центральной Азии Киргизия стала местом выращивания опийного мака. На Иссык-Куле этим занимались 57 колхозов и совхозов, в четырех районах сеяли опий-сырец. Мы решили взять тему «Уголовная ответственность за хищение опия». Люди приезжали со всего Союза в нашу республику под видом отдыхающих, а на самом деле покупали похищенный сборщиками опий. Ездил на Иссык-Куль, встречался с работниками милиции, узнавал все хитрости, применяемые сборщиками опия-сырца для кражи и реализации наркодельцам.

Тогда я не думал, что, по сути, открыл новое направление в юридической науке СССР.

Карпек Курманов

Раньше не было уголовного наказания за распространение наркотических средств. Распространителей ловили, но судили как спекулянтов.

Качество образования — извечный вопрос

— Вы сказали о беспомощности современных юристов, может, проблема в образовании?

— Юридическая наука в Кыргызстане, безусловно, выросла по сравнению с тем, что было при СССР. При тоталитаризме в республике не было юридических вузов. Потом образовался юридический факультет, набор — 50 человек. Становление юридической науки шло очень тяжело. Не хватало материальной, научной базы, педагогов. В годы советской власти всего три человека защитили докторские диссертация. Один из них я.

Разговор о качестве образования и науки будет всегда. Например, до настоящего времени нет ни одной кандидатской, докторской диссертации на кыргызском языке.

С другой стороны, у нас нет ни одного вуза, который мог бы соответствовать мировым требованиям. Такая ситуация сохранится, пока не наладим весь образовательный процесс.