Простые истории о непростой миграции

Гастарбайтер - наше все. Подымающиеся вокруг Оша и Джалал-Абада двухэтажные теремки, увеличивающиеся отары, оплаченные выходцам из глубинки контракты на обучение, ВВП, наполовину держащийся на переводах трудяг, - тому подтверждение (сознательно не говорю о внутренней миграции и ее негативных последствиях вроде заброшенных сел, полей, социальных проблемах переселенцев и иже с ними).

Юг - это гастарбайтер. Связь эта крепка и незыблема. Малейшая поездка на юг приносит массу историй, каким потом и кровью добываются все те блага, которые, по идее, должно предоставлять государство. И о том, что значит иметь гастарбайтера в семье.

Вода, кредит, женщины

Карима Абдыллаева встретилась на собрании - пришла узнать, как можно воду провести в махаллю. Почему она, неужели нет аксакалов, мужчин в доме?

- У меня дома мужчин нет, - повествует она.- Все в России. Тут только я, невестка, трое внуков остались - 5, 4 и 2 лет. Сын ремонтом обуви занимается (здесь тоже обувщиком был, но как бы он тут нас шестерых поднимал?). Два месяца как уехал. У него там ларек, там и живет. В России хорошо, он особо о проблемах не говорит. Но перевозить нас туда не собирается. Я ему советую: купи там дом, но он не хочет. Все-таки земля отцов - отчий дом он не бросит. А здесь работы нет, соседи в округе уехали, дома в России купили. Десять тысяч присылает. Десять тысяч нам нормально сейчас. Раньше у нас чайхана была, мы 40 лет там работали. В 2010 году она сгорела. Нас предупредили: уходите! Мы ушли, а кто-то сжег. И сад сгорел, и документы. Пошла в айыл окмоту, но ничего не сделали. Мы же на чайхану кредит брали в «Бай-Тушуме» - 300 тысяч сомов. Что делать? До сих пор выплачиваем.

Вот так раз: сколько микрофинансовые организации твердили о том, что пошли навстречу пострадавшим! Кому выплату приостановили, кому проценты убрали, кому и кредит списали.

- Дети мои шлют для этого деньги: дочь работает поваром в Самаре, зять - строителем. Вот 15 тысяч сомов отправляют на кредит. Его же брала дочь, у нее четверо детей, а выплачиваю я. Хотела, чтоб остановили выплату или продлили срок, а все как было, так и есть. Могу документы показать. На два месяца отсрочку дали, а потом заставили за эти два месяца сразу выплатить.

Под какие проценты и условия брали кредит - женщина не знает: мол, сколько говорят платить, столько и несу.

- А у меня сын водитель, - вступает в разговор Хабибохан Расулова, другая старушка. - На самосвале работает. Вечером без заработка возвращается. Вот говорят, город строится. А если б строился - не стояли б в ряд самосвалы, работали бы. У меня сколько знакомых такую работу ждут!

Женщины в зале шепчутся: что нового да как.

- Нам сказали, что многодетным окажут помощь - до 18-20 тысяч сомов дадут, - делятся они. - А «шапку» собрали по тысяче сомов. С Соцфонда приходили, удостоверение не показали, но мы-то их знаем. Кто не даст - в список не попадет. В первый раз такое! Но дать надо, помощь же будет.

К швеям поближе

Канатбеку Рустамову гастарбайтерствовать не понравилось: он полгода как вернулся из России. «Пересел» за швейную машинку, хотя до того торговал на базаре, а еще ранее на стройке вкалывал. Нет, он не швея и не закройщик: он чинит технику. Благо, потребность в этом есть: для пострадавших в июньских событиях ПРООН открыла производственный цех «Айнуска», где шьют женскую одежду. Оборудование купили на грант правительства России, помещение дали в подвале дома, только что отстроенного дирекцией по восстановлению городов Оша и Джалал-Абада, а сам бизнес-проект пострадавшие смогли написать после специальных тренингов от международников. Словом, с миру по нитке. Кстати, в том же подвале открыто еще три подобных производства: магазинчик, парикмахерская и компьютерный клуб, причем с условием, что там работать будут не только пострадавшие, но и выпускники ПТУ, в которых международные доноры курируют некоторые программы.

- Нравится мне, спокойно работаю, на базаре шумно было, - поднимает голову Канат. - И денег не было за место платить. Я шмотками женскими торговал три месяца, но не пошло. А до того в России на стройке. Но не хочу там работать.

Причина вовсе не в «неуставных» отношениях, проявляемых к «понаехавшим». И не в том, что в 1-комнатной квартирке ютилось пятеро кыргызстанцев (что еще не самое страшное из условий). Зарабатывалось там куда меньше, чем в родном Оше, по словам парня.

- Через посредника получал всего 15 тысяч рублей, а у меня мама, папа, двое детей, жена. Две-три тысячи удавалось сюда передать, остальное на жизнь оставлял. В Москве никуда не ходил, ничего не видел, только работал. Тяжело, да. Не видел я, чтоб нам помогали и Ассоциацию соотечественников не знаю.

Словом, вояж в Первопрестольную окончился досрочно. Год там, а ничего особенного даже не куплено, ну разве телевизор новый, а так - распылилось непонятно на что (моему герою не особо повезло: другие гастарбайтеры умудряются отложить такую заначку, что родня на юге возводит вполне себе примечательные теремки - о двух этажах и сплошь с башенками). Хотя Канатбек не исключает, что когда-нибудь снова придется паковать чемодан и вспоминать навыки штукатура-маляра.

- Если тут не удастся заработать, то поеду снова искать работу в Россию, - пожимает плечами Канат.

Дороги открыты, а нищему собраться - только подпоясаться. Удержать нашего человека от гастарбайтерства не смогут никакие правительственные посулы и депутатские россказни о строительстве в Кыргызстане инвестиционного рая.