12:00, 04 мая 2023, Бишкек - 24.kg , Анастасия БЕНГАРД
По данным Нацстаткома, в Кыргызстане проживает более 35 тысяч детей с инвалидностью. Большинство из них лишено возможности посещать детские сады и школы. Пять лет назад в стране приняли программу и концепцию развития инклюзивного образования до 2023 года. 24.kg разбиралось, чего удалось достичь за это время.
Родители детей с инвалидностью хотят, чтобы их дети наравне с другими росли в обществе, учились общаться, заводить друзей, овладевали жизненными навыками, а не становились изгоями. Однако устроить ребенка в образовательные организации удается не каждому, чаще всего с боем.
«Возможно, мне неправильно объяснили или я что-то не так поняла, но я стала сама обучать сына академическим навыкам дома. По первому образованию я учитель начальных классов, мне это очень помогло. На следующий год в ПМПК мы настойчиво спорили, я постоянно писала на эту тему в соцсетях, боролась за права своего сына. Дети с аутизмом бывают разные, а их всех под одну гребенку. В итоге моего сына с испытательным сроком приняли в коррекционный класс обычной школы в Бишкеке», — рассказывает женщина.
Айсулуу отмечает, что в государственных школах нет условий для детей с проблемами здоровья. Учителя не готовы заниматься с ними, хотя именно в коррекционных классах должны быть специально подготовленные кадры.
В концепции на 2019-2023 годы закладывали службу сопровождения ребенка в образовательном процессе.
Весь первый год Айсулуу провела с сыном или за партой, или в коридоре школы. Как—то раз она заглянула в класс и увидела, как учитель била ее сына головой об парту. Извинений после этого не последовало. Преподаватель лишь заметила, что уточнит диагноз ребенка.
«Учитель работает в коррекционном классе и не знает, что такое аутизм?! У таких детей часты поведенческие проблемы. Во втором классе нас отправили на домашнее обучение «за неадекватное поведение». Но поскольку у педагогов нет возможности ходить по домам, мы ходили трижды в неделю в школу сами, пока у сына не случился откат в феврале 2023-го. В этом году мы прошли снова комиссию и нам разрешили посещать с сентября коррекционный класс. Нас спасает, что там очень мало учащихся», — говорит женщина.
Благодаря занятиям в коллективе ее ребенок стал понимать, что такое школа, столовая, как нужно себя вести в обществе.
В коррекционном классе, по словам Айсулуу, учатся разные дети, в том числе с задержкой развития речи, аутизмом, сохранным интеллектом и нормальным развитием, но с физическими ограничениями. Все они занимаются по одной коррекционной программе.
«Так не должно быть, — считает она. — У моего сына, к примеру, плохо развита речь и коммуникации, он плохо воспринимает устную речь, но математические задачи решает на ура даже за четвертый класс. А есть девочка с прекрасным интеллектом, которая учится по коррекционной программе только из-за того, что не может ходить. Ни лифтов, ни пандусов в школе нет. Ее определили в этом году в обычный класс, но там по 45-50 детей. Она легкая, как перышко, и там ей просто не выжить».
Сын Наргизы (имя изменено) успешно заканчивает первый год тоже в коррекционном классе. Хотя в три года врачи говорили, что он необучаемый, неизвестно, заговорит ли когда-нибудь, и отправляли в сад для детей с проблемами в интеллектуальном развитии. Сейчас эти же специалисты, по словам матери, отказываются от своих слов.
«Это был огромный труд, долгий путь, пока нам убрали диагноз (задержка психоречевого развития с элементами расстройства аутистического спектра). Сын лечился, наблюдался у частных специалистов. Очень хорошо нам помогли в центре «Рука в руке». А вот в государственном логопедическом садике очень слабые воспитатели и логопеды, они не нацелены работать с детьми, у которых есть трудности. Туда мы ходили больше для социализации», — говорит Наргиза.
«Наши дети получают лечение, редко выходят из дома, а потом приходят на комиссию, где группа незнакомых взрослых задает вопросы. Даже если дети и знают ответ, они могут не сказать от стеснения или страха. Так они «становятся» необучаемыми. Судьба ребенка решается буквально за 15 минут. В других странах, например в Англии, разные специалисты обследуют детей семь дней. Каждый дает свое заключение, а потом готовится общее заключение, — приводит она пример. — ПМПК в Кыргызстане нужно реформировать».
Тамара Жумабекова отмечает нехватку профессиональных кадров в столичных школах. В регионах ситуация еще плачевнее. Даже если некоторых детей берут в школу, то подход к ним найти могут не все учителя.
По ее словам, в Кыргызстане нет инклюзивного образования как такового. «До сих пор считается, что все дети должны освоить обычную программу, а про включение в общество забывают. Наши дети должны ходить в школу и осваивать жизненные навыки», — настаивает руководитель АРДИ.
В спецшколах для детей с ментальными особенностями программа тоже оставляет желать лучшего. «Она не менялась с советских времен и не подстроена под детей. Ее просто растянули. Условно на каждую тему дается не один урок, как в обычных классах, а три. Но детям это все равно не помогает. Нужны специальные технологии, где-то другая методика, другое объяснение», — уверена Виктория Токтосунова.
В детсаду, которым она руководит, примерно 30 процентов воспитанников с особыми потребностями (аутизмом, синдромом Дауна, задержкой речевого развития). Когда у выпускников сада «Юниор парк» возникли проблемы с устройством в школу, было решено открыть свою специализированную школу. Сейчас в ней учится около 30 детей с особенностями развития.
«Почему школа не инклюзивная? Потому что есть сложности с родителями обычных детей, — объяснила Виктория Токтосунова. — Они не понимают до конца, как все дети могут учиться вместе. Людям кажется, что особенные срывают уроки, мешают. Такое действительно иногда бывает, когда кто-то из детей может крикнуть... Были случаи, когда родители устраивали скандал из-за того, что девочки с синдромом Дауна учились вместе с их детьми».
Нет вопросов и проблем только со стороны детей. Им вообще без разницы, пока взрослые на ухо не нашепчут, что кто-то из детей «не такой». А со стороны взрослых огромная стигматизация и барьеры.
Виктория Токтосунова
Она отмечает, чтомногие родители детей с инвалидностью понимают: даже если они устроят ребенка в обычную школу, то он там ничего не получит. Система не выстроена. Частные учреждения чуть гибче, но и там есть сложности и человеческий фактор.
«К примеру, девочке с сохранным интеллектом физически не дается математика и, возможно, никогда в жизни не дастся, как многим знаменитым людям. Учитель же в частной школе при всех учениках в классе говорила: «Если вы не хотите быть такой, как она, учите математику», оскорбляла ученицу. В итоге у девочки появилась еще и психологическая травма. Таким детям нужна индивидуальная программа. Они могут быть гениальны в географии, к примеру, или истории, искусстве», — подчеркнула Виктория Токтосунова.
По словам эксперта по инклюзивному образованию Анары Надирбековой, из-за отсутствия финансового подкрепления не удалось своевременно выполнить большую часть заложенных мероприятий в концепции развития инклюзии.
В проекте закона об образовании, инициированном депутатами парламента, инклюзивному образованию посвящена целая глава, которая поможет улучшить доступ детей к школе. Но остается открытым вопрос, сколько лет на это потребуется в действительности и найдут ли деньги в казне. А тем временем количество детей с инвалидностью ежегодно растет.