10:00, 03 мая 2019, Бишкек - 24.kg , Анастасия БЕНГАРД
«Убей меня, мама! Убей, мне так тяжело!» — просил молодой человек, прикованный к кровати и мучающийся от боли. А мать ходила по больницам и на коленях просила врачей об обезболивающем для сына.
«Когда мой сын уходил, я не знала, как ему помочь. Он настолько похудел, что некуда было колоть обезболивающее. В последнее время морфин помогал лишь на 2-3 часа, за счет государства нам выделяли лишь определенное количество препарата, а за деньги не всегда можно было найти», — говорит она.
«Потом знакомые помогли достать более действующее средство. И последние три месяца сын не плакал, не кричал. Боли прошли, он разговаривал со мной, даже стал чуть-чуть поправляться. Тогда мне часто предлагали провести обряд и «отпустить» сына. Я противилась, а сейчас понимаю — надо было «отпустить», — вспоминает она пережитые дни.Сын плакал от болей. Это самое страшное для матери. Я ходила со шприцами по реанимациям, умоляла врачей, на колени вставала, только бы помочь своему ребенку.
Шайыр Сагынбаева
Женщина сама переборола рак и решила помогать больным.
Кто осмыслил свою жизнь, умирать не страшно. Страшно стать обузой и лежать, видеть как твоим близким тоже плохо. Поэтому надо беречь себя смолоду.
Шайыр Сагынбаева
«Раньше я ничего не знала о паллиативной помощи. А сейчас благодаря общественной работе и поддержке фонда «Сорос» есть продвижения, правда, не такими темпами, как хотелось бы. Но даже в селах уже некоторые знают, что такое паллиатив. Еще бы государство помогло бы в информационном плане, видеороликами, буклетами. Люди должны знать, что из жизни можно уйти достойно», — рассчитывает на отклик госорганов Шайыр Сагынбаева.
Она также отмечает положительные продвижения в области обеспечения обезболивающими средствами: «Часть морфина больным предоставляют бесплатно (по Программе госгарантий), а часть при необходимости пациент может купить сам, если есть рецепт. Появился таблетированный морфин и шикарные обезболивающие пластыри, действующие трое суток. Раньше с этим был просто ад. Не дай бог никому таких страданий!»
Уходящему человеку нужно создать комфортные условия. Чтобы он мог нормально поесть, спокойно поговорить, дать наставления своим детям, попрощаться. И окружающим не придется слушать стоны больного.
Шайыр Сагынбаева
Согласно исследованию, проведенному Ассоциацией паллиативной помощи, ежегодно в таких услугах нуждается в среднем около 20 тысяч пациентов, или 3,3 тысячи больных ежедневно.
Чиновники традиционно ссылаются на то, что это дорого и нет денег. Однако специалисты не видят необходимости увеличения мест в стационарах, настаивая на создании междисциплинарных команд на местах, которые будут ухаживать за пациентами на дому. Сейчас по две такие команды есть только в Бишкеке и Оше. В составе врач, медсестра, соцработник, психолог и представитель духовенства. Члены команды оказывают поддержку не только больному, но и членам семьи, а после смерти помогают пережить потерю близкого человека.
«Это самый эффективный вариант, экономически выгодный и пациенту (не придется тратить на дорогу), и государству, — считает завотделением паллиативной терапии НЦОГ Астра Арзыматова. — Во многих странах паллиативная помощь в основном оказывается на дому. Любой человек хотел бы прожить последние дни дома, в кругу семьи. Но некоторые из-за страха смерти хотят остаться в больнице. Поэтому есть разные формы оказания паллиативной помощи».
Ежегодно через отделение НЦОГ проходит около 850-900 человек, в стационаре они проводят от 7 до 14 дней.
«После оказания помощи мы направляем пациентов по месту жительства. В каждой поликлинике есть онкологи, вот за ними и следует прикрепить онкобольных. Не придется искать дополнительные средства и ресурсы, просто надо перераспределить функции имеющегося персонала. И не обязательно быть узким специалистом, паллиативной помощи обучают. Даже в самом отдаленном Чаткальском районе есть ставка онколога. Тот, кто ее занимает (хирург или терапевт), может обучиться за несколько месяцев. А соцработником могут быть сами родственники или волонтеры», — поясняет Астра Арзыматова.
Она признается: тяжело работать в таком отделении, потому что видишь каждый день страдания пациента, неопределенность в их взгляде, безнадежность.
В надежде на чудо некоторые неизлечимо больные идут к лекарям-шарлатанам, бессмысленно тратят оставшиеся деньги, влезают в долги. А некоторые, напротив, раньше времени ставят на себе крест, бросают лечение, чтобы на семейные сбережения родные поставили на ноги детей или себе на похороны.Люди за соломинку держатся, чуда ждут, хотят жить. А мы, к сожалению, спасти жизнь уже не можем, помогаем снять симптомы, купировать боль, справиться с тревожностью.
Астра Арзыматова
Иногда горе сближает, и абсолютно чужие люди становятся друзьями. «У одной матери в нашем отделении лежал единственный сын, а в соседней палате у единственного сына болела мать. Женщина с парнем общались в коридоре, поддерживали друг друга. С разницей в один день эти пациенты ушли из жизни, а их родные общаются друг с другом до сих пор», — рассказали удивительную историю в НЦОГ.
По словам Астры Арзыматовой, большинство пациентов (70-80 процентов) не знают свой диагноз и прогноз. Родственники категорически запрещают говорить об этом, хотя в законе прописано такое право. И если больной не готов услышать печальный вердикт, то медики не говорят лишнего, хоть и понимают: за оставшееся время человек может завершить свои оставшиеся дела, найти опекунов маленьким детям, завещать жилье, увидеться с родными, которые живут в другом городе или стране.
Паллиативную помощь теперь могут оказать и в Центре медико-социальной помощи Национального общества Красного Полумесяца, который заработал несколько месяцев назад.
В центре есть два отделения, одно — сестринского ухода (на 15 мест), которое предоставляет платные медицинские услуги людям, которые проходят обычное консервативное лечение и нуждаются во временном уходе и медпроцедурах. За счет этого, а также частных пожертвований стало возможным открытие второго, хосписного отделения (на 10 мест). Паллиативные подопечные получают там помощь бесплатно.
«Без проектной поддержки (а у нас ее нет) невозможно вести паллиативный блок. Платные услуги помогают нам оплачивать труд сотрудников, питание и все остальные расходы, связанные с работой обоих отделений. Большой трудностью остается приобретение тех же подгузников, поэтому мы ведем дополнительный поиск гуманитарной помощи в виде памперсов, пеленок, расходного материала, перчаток. Сейчас также работаем над двумя большими проектами — с аптеками и лабораториями по бесплатным препаратам и анализам. Но это процесс небыстрый», — пояснила руководитель социального департамента НОКП Айдай Эрикова.
В хосписе есть круглосуточный персонал, волонтеры, которые проводят время с пациентами. В любое время с пациентами могут находиться родственники, палаты это позволяют.
Здесь можно встретить людей с разными судьбами: кто-то остался один на один с болезнью, а есть люди, родные которых уже просто выдохлись, и им нужна социальная передышка на какой-то период. В центре предусмотрена арт- и трудовая терапии, что помогает хоть немного отвлечься от проблем. Подобное отделение планируется запустить в Джалал-Абаде.
В НЦОГ отмечают, что с появлением хосписа, им стало чуть легче. Но тысячи больных и их родных страдают дома без должной помощи. И Минздрав мог бы помочь в этом вопросе.
«Оказание паллиативной помощи мобильными группами на дому в три раза дешевле, чем в стационарах. Фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС) готов профинансировать пилотный проект, если мы получим лицензию. Но в Минздраве лицензию не дают, поскольку это не стационар и не хоспис, а помощь на дому. Вопрос длится уже больше года», — с сожалением отметила сопредседатель Ассоциации паллиативной помощи Лола Асаналиева.