17:08
USD 89.47
EUR 96.56
RUB 0.97
Взгляд

Проект «Центральная Азия», или Миф о региональной интеграции

Сегодня политическое название региона, включающего пять постсоветских государств, - Центральная Азия (ЦА) мало кому режет слух. Мы привыкли на различных уровнях - от политического до публицистического - называть регион ЦА, хотя еще совсем недавно оно было не только незнакомым, но и чуждым. Однако, как гласит известный тезис, - форма определяет содержание. Смогла ли за годы своего «провозглашения» Центральная Азия стать таковой как для обществ внутри региона, так и на международной арене? Более сложным представляется вопрос, смог ли состояться (политически, экономически, социально) регион ЦА?


К истокам


В 1992 году прошло заседание глав государств постсоветских стран Средней Азии и Казахстана, на котором президенты приняли решение называть регион, включающий Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан, – Центральной Азией. С одной стороны, данная декларация служила символическим разрывом с советским прошлым, с другой - определяла вектор политической трансформации государств.


На заре независимости, когда жить по отдельности представлялось сложным, на самом высоком уровне декларировались две основные задачи – демократизация всех сфер и интеграция региона как основное направление межгосударственных отношений. Это сегодня для нас важнее, какие отношения у нас с США, ЕС, Россией, а в 1990-х понимание того, что от уровня взаимоотношений с соседями зависит развитие каждого, было приоритетным. Однако регионализм не надолго задержался в политической риторике и стал предаваться забвению параллельно с советским прошлым.


Новый этап регионализма или возрождение проекта Центральной Азии связан с проявлением в регионе старых и новых игроков и соответственно интересов. Вместе с этим руководство стран ЦА постепенно пришло к пониманию того, что в мировой экономике и политике все ниши заняты, совершить прорыв в такой ситуации можно двумя путями: через продажу своих ресурсов, что при существующем уровне коррупции в странах не приводит к ожидаемым благам, или через единое пространство региона, которое даст расширение рынков, доступ к транспортным артериям, свободному передвижению капиталов и услуг и, самое главное, к конкуренции понятных идей развития близких народов.


Контуры интеграции


По сути, проекты, способствующие интеграции государств ЦА, проходят под зонтом России, в экономике - это Евразийское экономическое сообщество (включает также Россию и Беларусь), в сфере безопасности – Организация Договора о коллективной безопасности (включает также Россию, Армению и Беларусь). Однако данные организации созданы под эгидой Москвы и, естественно, направлены на решение ее стратегических целей. Они могут совпадать с целями других стран, а в некоторых случаях и нет. Стоит вспомнить выход из ОДКБ Узбекистана. Правда, как оказалось, временный.


Свой вклад в платформы для интеграции вносят и проекты внешних партнеров в области экономики, безопасности, энергетики, торговли, в роли которых выступают Турция, США, ЕС, Иран. Соединенные Штаты - через ежегодные программы Государственного департамента, Турция - посредством проведения в жизнь идеи братства тюркоязычных государств, а Европейский союз - заявлениями о «передаче опыта регионализма» в том числе и через принятую в 2007 году Стратегию Евросоюза в ЦА.


Китай в этом процессе пока стоит особняком и верен своей традиционной внешнеполитической доктрине: во-первых, превалирование двухсторонних отношений над многосторонними, а во-вторых, продвижение китайских интересов «мягкими» средствами. Прагматичным интересам Пекина не до регионального оформления ЦА, у китайских стратегов свои конкретные планы в отношении государств региона богатых энергоресурсами, которые привлекают растущие и развитые экономики как в Европе, так и в Азии.


Несмотря на разнообразие подходов к интеграции ЦА, их основа в организации региона находится «под зонтом» лидера. В этой связи направления интеграции могли бы задавать региональные центры - Узбекистан или Казахстан. Но сегодня можно наблюдать, что стагнация в политическом развитии Узбекистана и благоприятная экономическая конъектура на нефть вывели в претенденты на роль регионального лидера Казахстан.


Именно он активно продвигает свои интересы и в скором времени может уверенно заявить о своем доминировании в регионе. С 2007 года стал работать Межгосударственный совет Кыргызстана и Казахстана, ставший первым органом такого формата в регионе. Казахский капитал занимает первое место по уровню инвестиций в кыргызскую экономику. Казахские корпорации неоднократно заявляли о своих намерениях приобрести активы стратегических предприятий Узбекистана и Таджикистана.


На фоне широких дискуссий относительно председательствования Казахстана в ОБСЕ амбиции страны становятся очевидными. Однако неоднократные интеграционные призывы президента Нурсултана Назарбаева пока остаются не услышанными. Напомним, что единственным региональным проектом без участия России стал проект казахского лидера – Центральноазиатский союз (ЦАС). Однако он существовал не долго или, вернее, вообще не существовал, а недавние попытки его реанимировать не встретили поддержки в регионе. Вместе с этим интерес представляют контуры интеграции, активно продвигаемые извне.


Кому и зачем нужен регион?


Для России регионализация государств Центральной Азии решает несколько задач. Во-первых, регион входит в пространство традиционного (советского) влияния и служит зоной безопасности на границах РФ. Во-вторых, углеводороды ЦА и растущее влияние Китая выводят регион на геополитическую передовую. В контексте нового имперского или великодержавного проекта России государства региона рассматриваются как имперские окраины, конечно, с пониманием того, что необходимо соблюдать международный этикет относительно суверенитета этих стран.


США имеют свой проект интеграции стран ЦА, выраженный в стратегии Ф.Стара «Большая Центральная Азия» (БЦА). В ней регион включает также Афганистан и в последующем развитии интегрируется с другим проектом Госдепа - Большой Ближний Восток. Проект ориентирован на создание предсказуемого и контролируемого пространства в Центральной Евразии и выражает интересы США как единственной супердержавы.


Иран продвигает идею расширения исламского политического пространства за счет новых регионов. Однако из-за проблем с ядерной программой Тегеран пока не проявляет активного движения в данном направлении. В стратегическом плане самым важным игроком в Центральной Азии является Китай. С одной стороны, решение при помощи тогда еще «Шанхайской пятерки» проблемы границ внесло ясность в межгосударственные отношения между государствами ЦА (кроме Узбекистана) и Пекином, укрепило диалог в сфере безопасности. С другой - продвижение прагматических китайских интересов через активный «торговый монолог» КНР вызывает опасения в растущей зависимости государств от китайского капитала.


На фоне обозначенных интересов бездействие и нежелание государств региона вести диалог по вопросам своей регионализации лишает их голоса в этих дебатах о своем же будущем. Возникает резонный вопрос: какую интеграцию ожидают сами государства ЦА?


Большие надежды


Сегодня на различных уровнях руководства стран Центральной Азии зреет понимание того, что занять место на международной арене, через которую открываются двери к большим экономическим проектам и инвестициям, можно, только обладая мощным политическим влиянием внутри определенного пространства. Одним из немногих пока незанятых пространств, где нет лидера или координирующего центра, остается ЦА. В этой ситуации идет конкуренция за право интеграции данного пространства, и государствам Центральной Азии необходимо иметь «свой план», чтобы не стать частью чужого.


Если голос стран ЦА не будет звучать в дебатах о формах и векторах своего будущего развития, то их интересы и дальше будут уходить в противоположных направлениях. Политического, экономического и социального наполнения региона пока не произошло. Вместе с этим существует ряд общих проблем для государств Центральной Азии, без решения которых регион будет оставаться долгостроем.


В политической сфере - это проблема преемственности власти. Политические системы государств замкнуты на личностных режимах, что во многом тормозит экономические преобразования, которые являются авангардом любой интеграции. В данном контексте политические элиты согласятся на регион и регионального лидера, гарантирующих им сохранение власти. Это, в свою очередь, означает, что при таких политических системах регион в перспективе малосостоятелен. Так как любой уровень интеграции подразумевает не только более широкий доступ к благам, но и то, что многим надо будет делиться, в том числе властью. В итоге отсутствие политической конкуренции сказывается на отсутствии альтернативных идей развития, так же, как и альтернативных взглядов на плюсы и минусы региональной интеграции.


К сожалению, становится очевидным, что за время постсоветского развития Центральная Азия не стала носителем своей региональной идентичности как внутри, так и вовне. Параллельно с декларированием интеграции все интенсивней идут процессы дезинтеграции государств. В этом контексте изолированность и закрытость Туркменистана показывает скорее не исключение, а тенденцию во внутреннем подходе стран Центральной Азии к регионализму. В такой ситуации на большие надежды о единой ЦА, которая для обществ внутри имеет больше плюсов, чем минусов, можно ответить лишь тем, что он остается просто удобным обозначением четырех государств.

Бизнес