10:00, 20 августа 2021, Бишкек - 24.kg , Юрий КОПЫТИН
Самое страшное в жизни — лишиться рассудка, но еще страшнее в таком состоянии оказаться во власти людей, чья отличительная черта — безразличие. Такие мысли приходят после посещения двух токмакских психдиспансеров, в которых содержится 479 пациентов.
Официальные их названия — психоневрологические социальные стационарные учреждения № 1 и 2. За практически одинаковыми табличками, впрочем, скрывается два абсолютно разных мира. Журналист 24.kg убедился в этом, посетив оба заведения с представителями Наццентра по предупреждению пыток.
Первое, что бросается в глаза на входе в Психоневрологическое социальное стационарное учреждение № 1, —большая, но абсолютно безлюдная территория и зарешеченные балконы корпусов.
Пациенты, их здесь 263 человека, проводят в этих «клетках» большую часть времени. Практически весь день люди сидят запертыми в отделениях.
Словно в тюрьме, их временами выпускают погулять в специальный огороженный двор. Свободно по территории ходить они не могут. Хотя буйных здесь нет. Тех, кто представляет угрозу себе и окружающим, отправляют в Чым-Коргон.
Администрация незапланированной проверке не рада. Это заметно по напряженным лицам. Осмотр начинаем с банно-прачечного хозяйства.
Руководство уверяет, что постояльцы моются как положено, по расписанию — раз в неделю. Однако заставленная цветочными горшками баня и птицы, свившие в ней гнезда, говорят, что это не так.
Забегая вперед, отмечу, что при разговоре с пациентами одни сказали, что не мылись уже две недели, другие, что в баню попадают раз в месяц.
Отделения, а их здесь семь, выглядят не лучшим образом. В каждом есть общие ванные и туалеты. Но сантехника разбита. В лучшем случае на этаже работают один унитаз и несколько кранов. В палатах запах немытых тел. Вздутый линолеум, покосившиеся двери и рассохшиеся оконные рамы. Из мебели только кровати и тумбочки. Капитальный ремонт не делали здесь со дня открытия — 1989 года.
В одной из палат знакомлюсь с Сергеем. Ему 58 лет, 40 из которых мужчина провел в подобных учреждениях.
Радушный здоровяк с душой ребенка уже и не помнит, как это жить по ту сторону забора. Признается, что мечтает однажды оказаться дома. Но и сам прекрасно понимает, что мечте не сбыться. Пациенты содержатся здесь пожизненно.
Полумрак коридоров давит. Мрачная обстановка и осознание бытия постояльцев окутывают и затягивают словно болото. Ни о каком исцелении душевнобольных в таких условиях не может быть и речи. Надпись «Стремись к добру — получишь благословение» на одном из лестничных проемов звучит как издевка.
Питание — один из ключевых моментов при проверках подобных учреждений. При входе в столовую в нос бьет тошнотворная вонь.
Всюду мухи и жуткая антисанитария. В котлах кипит некая субстанция, которой сегодня будут кормить пациентов.
Рисовое варево (иначе не назовешь), подлив к нему из самой дешевой консервированной рыбы и суп-лапша. Вот и весь рацион.
На входе каждому выдают кусок хлеба. Кто-то тут же убегает с ним в угол и там его съедает. Те, кто посильнее, судя по всему, отбирают хлеб у более слабых.
Кто-то быстро садится за стол и забирает две порции. Администрация наблюдает со стороны и в происходящее не вмешивается.
После обеда пациентов выводят на прогулку во внутренний двор. Это пустырь с кучей грязных матрасов. Во время осмотра палат один из постояльцев пожаловался, что шесть лет не получает пенсию — потерял паспорт, а администрация восстанавливать его не спешит.
Во время прогулки спрашиваю директора учреждения Жумадыла Салиева, в чем причина. Тот кивает на ГРС. Мол, у пациента нет и свидетельства о рождении, а без него паспорт выдавать отказываются. Так и живет человек, юридически которого нет.
Для понимания: в день государство на питание пациентов выделяет по 100 сомов, на лекарства — по 12. Ежегодно на обеспечение психдиспансера в бюджет закладывают 49 миллионов сомов. Но полученных по факту средств едва хватает, чтобы закрыть защищенные статьи расходов: питание, медикаменты и заработную плату персонала.
В учреждении работает 140 человек. Зарплата колеблется от 4 до 12 тысяч сомов. Очереди из желающих работать в таких условиях не наблюдается.
По итогам проверки сотрудники наццентра направят в психоневрологическое учреждение предписание об устранении в сжатые сроки всех выявленных нарушений. Если промежуточная проверка покажет, что к рекомендациям специалистов не прислушались, составят акт. Документ отправят на рассмотрение в Минздравсоцразвития.
«Вы не представляете, что здесь было пять лет назад. Наши проверки не носят карательный характер, они нацелены на то, чтобы поэтапно менять систему», — говорит директор Национального центра по предупреждению пыток Бакыт Рысбеков.
Перед посещением второго учреждения Бакыт Токталиевич предупредил: оно, скорее всего, также оставит неизгладимое впечатление. Я приготовился к худшему и, перешагнув порог Психоневрологического социального стационарного учреждения № 2, на несколько минут впал в ступор.
Признаюсь, сначала подумал, что нас привезли в детский летний лагерь. Всюду цветы, скульптуры, аккуратные тенистые аллеи. Пациенты не сидят по зарешеченным палатам, а свободно ходят по территории в сопровождении медсестер.
Психдиспансер открыт в 1933 году. Сегодня здесь 216 человек (88 женщин и 128 мужчин). Пациентов с умственной отсталостью легкой и тяжелой формы, шизофренией, эпилепсией переводят сюда из Беловодского детского психоневрологического дома-интерната по достижении 18 лет. Директор — Бурул Туманова.
В учреждении четыре корпуса. В прошлом году Кувейтский благотворительный фонд «Центр Ас-Сафа» построил для женщин новое здание. В сентябре откроют новый корпус для мужчин. Палаты чистые и оснащенные. Мы зашли в одно из самых сложных отделений, с лежачими пациентами. Удивительно, но в нем нет даже намека на специфический запах. Чистота и порядок.
Персонал улыбчивый. Глаза людей, которые получают такую же зарплату, что и их коллеги из первого психдиспансера, горят. Даже без слов понятно, насколько тепло они относятся к подопечным.
В ванных комнатах убрано. За порядком здесь следят, и это видно. Нас, нагрянувших с проверкой в тихий час, вежливо просят передвигаться по коридорам как можно тише, чтобы не побеспокоить пациентов.
На кухне приятно пахнет. Повар готовит на ужин домашнюю лапшу. Что интересно, меню здесь практически такое же, как и в первом учреждении. Много макаронных изделий. Продукты схожие. Но подход к приготовлению другой.
Помимо полноценного завтрака, обеда и ужина, предусмотрен и полдник — сладкий чай и пирожки с картошкой. Никакой вони, никаких мух. Тотальный порядок и на продуктовом складе.
— Часто ваших пациентов навещают родственники? — спрашиваю у одного из сотрудников.
— Редко. Где-то 10 процентов от общего числа постояльцев видятся с родными.
— А бывало, что за кем-то возвращались и забирали домой?
— Я здесь проработал 25 лет. Не припомню такого. Наши пациенты здесь пожизненно. Но и осуждать людей не стоит. У кого-то просто нет возможности ухаживать за тяжелобольными. Это не так просто.
Годовой бюджет спецучреждения — 43 миллиона сомов. В день на каждого пациента государство выделяет 110 сомов на питание и 12,7 сома — на лекарства. В психдиспансере работает 100 человек. Средняя зарплата — 8-10 тысяч сомов.
Удивительная несправедливость, но сотрудники психдиспансера не попали под июльское повышение зарплаты медиков. Система Минздрава о них просто забыла.
«Я бы назвал это соцучреждение одним из самых образцовых в республике: внимательное отношение к пациентам, ответственный подход каждого сотрудника к работе, рациональное использование выделяемых средств. Такой тяжелый труд, конечно, должен оплачиваться достойно. Мы будем добиваться повышения зарплаты для сотрудников», — заключил глава НЦПП.
Отмечу, что он не обманул. Неизгладимое впечатление от посещения второго учреждения действительно осталось. Как и вопросы: почему в одном городе при одинаковых финансировании и условиях работают два совершенно разных диспансера? Как эти два противоположных мира ухитряются сосуществовать?