«Князь Игорь». Как возвращаются шедевры

12:10, 20 июня 2016, Бишкек - 24.kg , Каныкей МАНАСОВА

В Кыргызском национальном академическом театре оперы и балета имени А.Малдыбаева премьера легендарной русской оперы Александра Бородина «Князь Игорь» предстала перед публикой в новой, третьей редакции и получила оглушительный успех. В работе участвовали режиссер-постановщик Искендер Сартбаев, народный художник КР Маратбек Шарафидинов, балетмейстер - народная артистка КР Марина Ласточкина. О том, как удалось сделать отличный спектакль за короткий срок и при минимальных средствах, они рассказали ИА «24.kg».

М.Ш.: Моя работа заключалась в создании сценического пространства для оперы. Нужно было, чтобы сцена несла образность, адресность и была удобной. От предыдущей постановки остались костюмы. Я обратился к истории Древней Руси. В 900-е годы князь Игорь совершает неудачный поход против половцев. Об этом событии и взаимоотношениях древних русичей с соседями повествует «Слово о полку Игореве», послужившее источником для либретто к опере Бородина. Я долго думал, какой сделать сцену. На ум сразу пришло сплошное небо, уходящее вглубь до самого горизонта. На его фоне артисты выпуклы, что смотрится достаточно хорошо.

Произведение полно драматизма, в нем много конфликтов… Чтобы передать это зрителю, я придумал характерные исторические детали – деревянные балбалы с древними знаками и письменами на них. Оформляя сцену, мы пошли по пути минимализма и действовали по принципу «Думать дольше, чтобы сделать меньше». Правда, когда комиссия принимала у нас оперу, были некоторые нарекания по балетному акту «Половецкие пляски». Посчитали не очень пышными костюмы танцоров. Почему-то многие думают, что если они восточные, значит, одежда должна быть с блестками и прочим. Хотя пышности там и без костюмов хватает, ведь именно в «Половецких плясках» произведение достигает своего музыкального и танцевального пика.

М.Л.: А мне сцена и декорации во время плясок очень понравились. Вы нашли отличный выход, как зрительно увеличить сцену, сделав над ней огромный шатер. Это очень красиво и создает ощущение пространства. И самое главное - расширив сцену шатром, не «задавили» при этом балет. Главным на сцене стал артист, и никакие детали не отвлекают от него.

- Сколько в общей сложности ушло времени на подготовку?

М.Л.: Времени было крайне мало. Кто-то начал подготовку в начале марта, кто-то – позже. Было много праздников. В апреле театр проводил международный балетный фестиваль, который нас выбил из графика подготовки. Затем наступили майские праздники. Я совсем чуть-чуть занималась с танцорами в марте и уже усиленно – в мае, даже в праздники.

- Марина, как балетмейстер-постановщик спектакля вы что-нибудь изменяли, добавляли в танцевальной части?

М.Л.: Все полностью поставлено мной. Я не могла брать предыдущую постановку танцев - 25-30-летней давности, потому что тогда балетная труппа состояла из 80 человек. Сейчас – около 40. Из них я взяла только сливки балета, то есть молодежь. Ту, что сделает мне трюки, ту, что из «Половецких плясок» сделает конфетку. В предыдущей постановке «Князя Игоря» артистов было значительно больше, и все помещались, так как певцы стояли отдельно в стороне, сцена была пошире… А сейчас нам ее углубили, оставили задники. В этой хореографической картине не все танцуют, большинство участвуют в кордебалете и лишь трое солируют – исполняют партии Гзака, Чаги и Персидки. Так было в ранней постановке, осталось и сейчас. Если раньше было девять воинов, то сейчас – трое. Но они делают такие трюки, что заменяют девятерых на сцене. Я сразу сказала: мне просто так побегать по сцене не надо, мне нужны трюки. И к каждому образу в «Плясках» я подобрала нужную фактуру – подходящего по типажу, физическим параметрам танцора. Задействовала 14 человек.

- Что значит «трюки»?

М.Л.: Ведущая балерина должна крутить 32 раза фуэте на одной ноге, это трюк. Я преемница старой классической школы балета. И своей дочери, начинающей балерине, говорю: «Никого не удивишь задиранием ноги, если у тебя нет души. В те времена, когда поставили «Лебединое озеро», в старой балетной школе 32 раза фуэте для балерины считалось нормой. А сейчас девочки не могут этого, они делают сейчас на один пальчик и по кругу, по кругу. А мальчики у меня в «Половецких плясках» делают быстрое верчение на одной ноге и другие трюки, при этом все выполняется мастерски и точно. В Европе, где приветствуется и пропагандируется старая школа, говорят, что души не стало в балете. Говорят, что приехавшая танцевать «Жизель» балерина не умеет с душой это делать: по сюжету она должна умирать, а она ногу задирает.

А ведь балет - это театр, а не гимнастика или цирк. Зритель должен погрузиться в зрелище. Про «Лебединое озеро» говорят так: «Чтобы Лебедя танцевать, надо им родиться». То есть должна быть лебединая фактура.

- Вы восторженно отзываетесь о своих воспитанниках. Скажите, нет ли среди молодого поколения восходящих звезд сродни Бюбюсаре Бейшеналиевой и Чолпонбеку Базарбаеву?

- Я не люблю кричать на своих учеников, танцоров, с которыми репетируем спектакль. Они у меня работают столько, сколько могут сделать. Выше своей головы они не прыгнут. Будут ли звезды - покажет время. Я сама проработала 33 года в нашем театре, по крупинкам собирая мастерство. Когда начинала танцевать, деньги меня не интересовали: в голове и перед глазами было только одно – творчество, репетиции. И я шла, шла и шла. Сейчас говорю молодежи, что в первую очередь они должны рваться к работе, что у них внутри должен быть только балет, а потом все остальное.

На ваш вопрос отвечу так - среди мальчиков, возможно, есть восходящие звезды. Вижу перспективных, но я не могу делать ставку на кого-то из них, потому что не знаю, будет ли кто-то из них танцевать 30 лет. Пока вижу, как молодые приходят, загораются и… остывают. Где-то появляется лень, где-то нежелание этим заниматься…

- Искендер, чем отличается нынешняя постановка «Князя Игоря» от предыдущей?

И.С.: Предыдущая постановка была ориентирована на редакцию Кировского театра, Мариинского театра. Я сделал предложение проработать редакцию постановки самим. Но больших отличий от предыдущей или постановок других театров у нас нет. Немного другой финал, нежели был в 1986 году. У нас вошел терцет (вокальное произведение для трех голосов. – Прим. ИА «24.kg») из третьего действия, которого не было в прошлой постановке. Партитура оперы масштабна - около пяти часов чистого звучания. У нас же - около трех часов, опера в трех действиях, пролог объединен с первым действием.

- Сложности с подбором голосов были?

И.С.: Любое предложение о постановке спектакля в театре анализируется. Решение принимается с учетом голосовых возможностей театра, возможностей труппы танцоров и оркестра. Предложение поставить «Князя Игоря» поступило к нам в сентябре-октябре 2015 года. Это большое полотно, оно сложное в исполнительском плане: и для артистов хора, и для оркестра, и, тем более, для солистов. Мы учли это и рискнули осуществить постановку.

Естественно, поначалу сразу возникает вопрос, на какие средства реализовать задуманное, потому что постановка требует больших затрат – финансовых, человеческих и прочих. Помогли меценаты, их средства пошли на эскизы, декорации. Я считаю, что такую масштабную оперу нам удалось поставить на сцене с минимальными средствами. Точной цифры не помню, но на всю постановку ушло около полумиллиона сомов.

- Партию Кончака исполняет солист Мариинского театра, уроженец Кыргызстана Вячеслав Луханин. Почему пригласили именно его?

И.С.: Когда-то в роли Кончака он уже выступал на кыргызстанской сцене. Но в конце 1980-х многие покинули республику в силу разных обстоятельств. Вячеслав Луханин поступил в Малый театр оперы и балета имени М.П.Мусоргского в Санкт-Петербурге, потом перешел в Мариинский. Может, это и решило выбор в его пользу. Мы же с нашими бывшими соотечественниками связи не прерываем. Директор сообщил, что «Слава Луханин свободен и с удовольствием приехал бы в родной театр». Я согласился. Ведь когда наши солисты принимают участие в постановках других театров или когда к нам кто-то приезжает поучаствовать в спектаклях, это всем идет на пользу. Возникает иная рабочая, творческая атмосфера, темпоритм другой.

Я говорил и говорю директору, что было бы хорошо, если бы в нашем театре помимо итальянской оперы обязательно звучали произведения русских композиторов. И не только Чайковского, ведь в последнее время был только он. У нас давно, к сожалению, не звучит Римский-Корсаков, мы полвека, наверное, не обращаемся к произведениям Мусоргского. Кроме того, мне также хотелось бы, чтобы у нас звучали немецкие авторы и французская музыка. Ведь для труппы разножанровость, разностильность авторов идут только на пользу. Это подстегивает – постоянно нужно изучать и репетировать что-то новое. К сожалению, на сегодня у нас в репертуаре только Верди, Масканьи, Леонкавалло и Чайковский. Репертуару нужно обогащаться. Каждое новое произведение заставляет артиста взбодриться, встряхнуться, отойти от наработанных штампов и клише, являющихся тяжелым театральным недугом.