Сагынбек Ишенов: Необходимо помнить свои истоки, а не только поклоняться Западу

14:34, 04 ноября 2014, Бишкек - 24.kg , Анна МУРАТОВА

Кинохудожник, пионер кыргызской мультипликации, народный артист и заслуженный деятель искусств КР Сагынбек Ишенов в год своего 80-летия рассказал корреспонденту ИА «24.kg» о тревогах и о том, для кого создавался его многолетний труд в Дон-Арыке.

— Что пробудило в вас желание стать художником?

— Я родился в селе Дон-Арык, а недалеко от села, как символ древности, стоит башня Бурана. Здесь, в 12 километрах от Токмака, когда-то кипела жизнь великого города Баласагуна. Во время Великой Отечественной войны в селе остались одни старики, а мы, почти дети, работали, как солдаты тыла: пасли скот, мололи пшеницу в каменных жерновах. Ели мало, очень уставали, работая с утра до вечера. Все время кружилась голова. Чтобы стать художником, мысли не возникало.

Глядя на башню Бурана, я воображал себе город, как отдыхали воины и буквально ощущал жар и блеск, идущий от мечей. Вот идут девушки с кувшинами, наполненными водой, весело смеются, — представлял я. — Тогда, в XI веке, здесь пролегал керамический водопровод, чего не скажешь о XXI веке, в котором за водой люди ходят, отмеряя километры пути. Богатый и развитый город, здесь создавали прекрасную живопись, чему я до сих пор удивляюсь. Луна плывет над Бураной, воины, девушки — все это я стал набрасывать карандашом.

Во Фрунзенском художественном училище свои акварельные рисунки показал Гапару Айтиеву. Меня приняли сразу, без экзаменов, на второй курс, а по окончании училища я поступил на художественный факультет ВГИКа в Москве. Так случилось, что мой путь первого в республике художника-постановщика пересекся с дорогой первого кинооператора в нашей стране Кадыржана Кыдыралиева: мы вместе с ним постигали в вузе азы своих профессий. В моей памяти навсегда остались эти годы.

— Каким был путь к первому фильму, о котором так мечталось в годы учебы?

— 12 апреля 1961 года, полные энтузиазма, мы с Кадыржаном возвращались во Фрунзе, мечтая создавать шедевры кыргызского кино. На вокзале выходим из поезда, слышим: звучит музыка, люди танцуют, радуются. Думаем, неужели нас так встречают? Оказывается, Юрий Гагарин в этот день полетел в космос, о чем сообщил по радио Левитан. Знаменитый день добавил нам вдохновения. Как на крыльях, мы полетели на киностудию «Кыргызфильм», но нас там не ждали.

Работы для меня не было несколько лет, и я уже решился уехать в Туркмению, где мне пообещали и работу, и жилье (правительство там помогало молодым специалистам). Но Шаршен Усубалиевич, тогда директор «Кыргызфильма», остановил меня. Я очень благодарен ему за помощь, потому что вскоре пришели первый фильм: из Москвы приехала режиссер Марианна Рошаль снимать картину «Улица космонавтов» (1963).Это и был мой первый большой творческий опыт: цветной полнометражный художественный фильм.

— Это как раз о мальчишках, которые мечтали покорять космос. Но потом Москва снова позвала вас...

— Вызывают меня в кабинет к Чингизу Айтматову, а у него сидит главный режиссер московского театра имени К.Станиславского Борис Львов-Анохин. Спрашивает меня Чингиз, согласен ли я поработать над оформлением спектакля «Материнское поле» в Москве? Я сразу закивал головой, ни слова не говоря! Но сначала он посоветовал мне съездить в Талас и увидеть своими глазами картины, описанные в повести.

Был ноябрь. Я взял карандаш, фотоаппарат и поехал. На станции «Маймак» поезд останавливается минуты на две. Голое место, ничего нет. Помню, дул сильный ветер, снег пошел. Я хожу и делаю зарисовки колокола, который звонит, когда отправляется поезд, маленькую железнодорожную будку, горы, надвигающуюся пургу... Сделал несколько вариантов эскизов, раскадровку, вплоть до поворотов головы, внешнего облика героев, как в кино, что театральный художник обычно не делает. И добавил свое. На сцене были воссозданы настоящие горы, ветер и снежная пурга. Премьера была успешной.

— А как вы работали с режиссером Толомушем Океевым в фильмах «Небо нашего детства» («Пастбище Бакая») и «Поклонись огню»?

— Сначала я дважды прочитал сценарий, который мне не понравился: никакого конфликта нет. Бакай, юрта, табун... Я спрашиваю у Толомуша: «Это хроника, что ли, или документальный фильм?» Давай, отвечает он, поедем на Cуусамыр, посмотрим, где и что будем снимать. Художники бывают разные. Одни боятся режиссера, который диктует: вот раскадровка, а вот декорация, и все, твое дело кончено. Они не хотят конфликтовать с режиссером. Я так не мог. Мы шли по долине, смотрели на горы, искали натуру: так заходим — не нравится, по-другому — тоже. Потом вдруг я кричу: «Стоп, назад! Посмотрите — балбалы!» По сценарию их не было, но я знал, что с древних времен на джайлоо лежат святые для кыргызов балбалы, наши корни, без них кыргызской земли не бывает. Предложил связать их с сюжетом фильма. Толомуш сходу не согласился, но в фильме добавил кадры о балбалах, потемневших от костров, которые разводили варвары. Я посоветовал сделать панораму вверх, на чернеющий дым, как воплощение неуважения к древности, традициям кыргызов. Толомуш сразу согласился с этим.

Когда снимали фильм про Уркую Салиеву, спор случился посерьезнее. Я видел, как проходили кинопробы актрис на главную роль. Но как художник, понимал, что на эту роль очень подходит Таттыбюбю Турсунбаева. Примечательны были ее профиль, рост, нежный облик, что усиливает образ героини. Я попросил Токе, как я его называл, пригласить ее на кинопробы. Он удивился, спросил, читал ли я сценарий. Стал объяснять, что первый колхоз создается на юге, а там басмачи, которые никого не жалеют, люди все разобщены. Кто будет слушать маленькую нежную героиню? Актриса на главную роль была им уже выбрана: боевая, способная бороться за коллектив с басмачами. Он посоветовал мне еще раз прочесть сценарий и вникнуть как следует. Когда он закончил, я сказал, что у нас с Бекешем Абдылдаевым есть опыт съемок на юге. Девушки там робкие, ходят, прикрывшись чапаном. В фильме, если Уркую сыграет Турсунбаева, можно проследить, как меняется характер героини: из робкой она постепенно становится решительной и смелой. Чапаевской шашкой здесь размахивать не годится, говорил я. Через неделю встретились с Толомушем, он отмалчивался. О том, что Турсунбаева понравилась Окееву и утверждена на роль Уркуи, первой сказала мне монтажница Ракия Шершенова! Художник может быть не просто художником. Иногда думал, вот бы снять мне самому полнометражный фильм. Это до сих пор остается нереализованным желанием.

— Вас называют отцом кыргызской анимации. Сегодня не увидишь на экране первых мультяшек, созданных на «Кыргызфильме»: «Цифры спорят», «Олокон», «Пещера дракона»... Нет и кинотеатра, куда можно было бы прийти и посмотреть классику кыргызского кино. Как вы думаете, почему?

— Теперь герои те, у кого есть деньги. Но там, где деньги, нет искусства. Должны быть еще талант, трудолюбие. Прежде чем сделать первый мультфильм «Цифры спорят» в 1977 году, мы сами многому учились. А в 1987 году уже выпустили сборник, посвященный 10-летию кыргызской мультипликации. Федор Хитрук, вице-президент Международной ассоциации анимационного кино, поздравлял, отмечая значимость наших работ. Чингиз Айтматов тогда возмущался: оказывается, наши мультфильмы он увидел в Москве, а здесь их не показывали. Не удивительно, что и сейчас многие не знают работ «Кыргызфильма» тех лет — ни документальных, ни художественных. Необходимо помнить свои истоки, ценить национальное искусство, а не только поклоняться Западу.

— Недавно в школе вашего родного села состоялось официальное открытие уникального, единственного в своем роде панно «Жусуп Баласагын», над которым вы работали десять лет. Расскажите об этом.

— Дон-Арык — большое село, много стариков, грамотных людей. Спрашиваю у односельчан, как назывался древний город, что был неподалеку десять веков назад? Какой великий поэт, мыслитель жил здесь в те времена? Какую книгу он написал? Никто из местных не мог ответить на эти вопросы. Я схватился за голову: рядом такая история!

Почему панно создавалось так долго? Началось все с сельских башкарма, у которых я просил для работы в школе по ведру олифы и белил, остальное, мол, сам куплю. Не дождался. Сменилось несколько чиновников, последний сказал, что я отвлекаю его от дел ради портрета какого-то старика, мол, ему некогда, много дел, и он его не заказывал. Подумать только, во всем мире чтят и увековечивают в портретах великих мыслителей, знают Жусупа Баласагына — автора поэмы «Кутадгу билик» («Благодатное знание»), этого памятника культуры, его изучают студенты Центральной Азии, Египта, европейских стран. Это истоки тюркской письменной литературы. А мы не только не знаем, но и не хотим ничего об этом знать. К сожалению, наши депутаты тоже не знают и не читают Баласагына. Им, наверное, тоже некогда.

Я сделал панно для нового поколения. Много работал в архиве. Изучал по иранским миниатюрам, как одевались в ХI веке, какие были головные уборы. Собирал данные из богатейших материалов по крупицам.

Что касается техники, то бесценный совет дал мне Теодор Герцен, который 8 лет работал над иллюстрациями к эпосу «Манас». Так как у Герцена большой опыт создания панно, он подсказал мне, как изготовить самый лучший грунт для стены, благодаря чему картина может жить долго.

Несколько веков назад Баласагун был крупным средневековым городом. На панно наша история — рядом с центральной фигурой стоят ученые, послы из Китая, ханши... Воины, которые много раз атаковали город, их флаги с изображением голов волка, льва. Великий Шелковый путь, который пролегал через эти места. Перед глазами жизнь кыргызов, юрты, шатер бексултана, башня Бурана, рядом крепость, которая позже разрушилась от землетрясения. Единственная сохранившаяся книга — в руках нашего духовного учителя. Прежде чем написать лицо Жусупа, я делал много вариантов. Кино, живопись дали мне толчок изобразить его иначе, в отличие от узбекских и таджикских портретов. От его облика должны были исходить тепло и мысль. Много стирал, снова писал, наконец, остановился именно на этом образе. Чтобы идти дальше, мы должны знать свои корни, свою историю.

— Как аксакал, что бы вы сказали молодому поколению художников и кинематографистов?

— Теперь молодежь идет туда, где деньги. Певцы, композиторы легко сами пишут стихи, музыку сочиняют, а в это время идет деградация искусства. Где настоящее творчество? Что страшно, все, кто хочет, снимают фильмы, даже полнометражные. Авторы насмотрелись американских боевиков и подражают им. А где сито, худсоветы? Это отравляет нашу молодежь. О воспитании достойного поколения должны думать в государстве. А мы, творческие люди, должны трубить о проблеме, действовать единым фронтом, обращаться через газеты, радио к молодежи. Одиночные действия ничего не решают.