Народ непокоренный

В июле Беларусь отметит 70-летие освобождения от фашистских захватчиков.

После событий в Киеве, когда свергли президента Януковича, по Европе и странам СНГ вновь покатилась псевдоисторическая волна, когда с пьедесталов свергаются герои прежних лет, а на их место из праха истории возносят других. Тех, кого еще 15-20 лет назад считали убийцами и извергами. И вот по столицам европейских государств шагают престарелые ветераны СС, молодежь вскидывает руки в нацистских приветствиях и с восторгом рисует свастику на могилах дедов и прадедов.

Есть и те, кто ужасы Великой Отечественной войны пытается оправдать, ну или хотя бы придать забвению многие факты кровавых расправ над мирным населением, а концлагеря представить едва ли не обычными трудовыми коммунами. Но в Беларуси ничего забывать не хотят. В стране делают многое, чтобы память о страшных годах оккупации осталась в памяти потомков. Убедиться в этом смогли журналисты из 20 стран, собравшиеся в Минске на IX Белорусском международном медиафоруме.

Это нельзя забывать

Знакомство с Минском началось с посещения городской ратуши и Дома офицеров, едва ли не единственных уцелевших во время войны зданий. Столица Белорусской ССР была настолько разрушена, что советское руководство стояло перед выбором - есть ли смысл восстанавливать город. По некоторым данным, столицей Беларуси мог стать Могилев.

В Доме офицеров кроме рассказа о современной белорусской армии журналистам представили новый документальный фильм «Испытание». Он снят к 70-летию освобождения Минска (3 июля) и Беларуси (28 июля) местными телевизионщиками. Одна из серий - «Кровь для вермахта» - и стала прологом всего нашего пребывания в Минске. Тема войны, как прошедшей, так и ведущейся сейчас на Украине, затрагивалась часто. Но, несмотря на споры и разногласия, после просмотра фильма все были едины - подобное не должно повториться. Никогда.

Если про Саласпилс - детский концлагерь в Латвии знают многие, то о трагедии села Красный берег, признаюсь, услышал впервые. В нем нацисты создали лагерь для детей до 14 лет, у них забиралась кровь для раненных солдат вермахта. И лишь немногие, кто туда попал, смогли выжить. Но выжили вопреки всему и теперь свидетельствуют в документальном фильме о зверствах, которые творились на белорусской земле.

И прав, тысячу раз прав директор мемориального комплекса «Хатынь» Артур Зельский, что оправдания тем, кто издевался и убивал детей, нет и не может быть. Гнуснее преступления не придумать. Но ужас в том, что оправдать-то пытаются. И порой задумываешься - кто же больше заслуживает презрения и забвения: те, кто уничтожал мирное население, или те, кто сейчас пытается обелить военных преступников?

Хатынь

Около полусотни километров от Минска по хорошей трассе, поворот на узкую дорогу, петляющую среди леса, и мы подъезжаем к месту, где 70 лет назад тихо жила небольшая деревенская община. Зелено и тихо, тихо так, что слышно пение птиц и стрекот букашек в траве. И лишь изредка откуда-то доносится приглушенный звон колокола.   

Знакомимся с директором комплекса, кандидатом исторических наук Артуром Зельским. Он ведет нашу небольшую группу на экскурсию. С первых слов рассказа о трагической судьбе небольшой деревушки его голос непрестанно подрагивает, но он берет себя в руки. Заметив наше удивление, тихо говорит: «Может быть, позже я расскажу, почему так реагирую».

Открывает комплекс памятник Непокоренному человеку. Его прототипом стал выживший после сожжения деревни карателями местный кузнец. Раненный, он пытался спасти семью из догоравшего сарая. Именно туда согнали всех жителей гнавшиеся за партизанами, совершившими диверсию на трассе, солдаты охранного батальона.  

В охранных батальонах служил всякий сброд - от бандитов и националистов до советских солдат, перешедших на сторону немцев. Но сами они не могли решиться на расправу над деревней. «Такие приказы отдавали исключительно немецкие офицеры уровня коменданта гарнизона. Никто не решился бы нарушить заведенные правила и оказаться в концлагере», - говорит Артур Зельский и поясняет, что сейчас отдельные историки активно пытаются свалить всю вину за расправу в Хатыни именно на солдат охранного батальона, которым якобы просто захотелось отомстить местным жителям, помогавшим партизанам.

Чем дальше мы продвигаемся по центральной аллее комплекса, тем отчетливее удары колокола. Только доносятся они теперь с разных сторон. «Это голоса жителей деревни, которые разговаривают между собой», - поясняет Артур Зельский. Колокола на каждом символичном доме-памятнике, которые отмечают места, где стояли настоящие хаты до уничтожения села.     

Хатынь - это комплекс мемориалов. Первый, посвященный именно жертвам среди мирного населения. Военных могил здесь нет. А потому в поле стройными рядами убегают черные надгробия с выбитыми названиями деревень, исчезнувших за годы оккупации. Их более 400.

«Подсчет ведется до сих пор, - говорит Артур Зельский. - И последние данные говорят о том, что таких деревень больше, чем представлено в нашем комплексе. Но были и села, также сожженные вместе с жителями, но возродившиеся после войны. И им нашлось здесь место».

Напротив черных надгробий с названиями погибших деревень еще один памятник - символические деревья, листьями на которых таблички с именами возрожденных поселений. Это как символ того, что белорусский народ выстоял в тяжелые годы оккупации и продолжает жить, несмотря ни на что.

Каждый четвертый

Есть здесь и стена скорби. Скорби всего советского народа. Ведь в концлагерях, расположенных на территории Беларуси, умерли от голода и болезней, расстреляны и замучены десятки тысяч советских граждан, взрослых и детей, стариков и женщин, военнопленных.

Накануне прилета в Минск прочитал, что недалеко от столицы намерены возвести еще один мемориал - на месте самого страшного концлагеря Беларуси. И в Хатынском комплексе я отыскал бронзовую табличку с его названием - «Тростянец».      

Наша экскурсия заканчивается. Хотя вряд ли ее так можно назвать. Слишком обыденно и совсем не вяжется с тем, что мы увидели и услышали в Хатыни. Потому наша группа давно распалась. Говорить и обсуждать ничего не хочется. Только лес шумит, вдалеке стрекочет трактор и такое голубое небо... Словно бездонные и невинные глаза ребенка.   

«Я хочу рассказать историю маленькой девочки, - неожиданно произносит Артур Зельский. - Тогда вам станет понятнее, почему мне так сложно все переживать вновь и вновь». Он делает паузу и тихо продолжает: «Девочку отправили за город в пионерский лагерь. Когда 22 июня на Минск упали первые бомбы, ее мама бросилась за дочкой. Естественно, никакого транспорта там не было. Поэтому пока она туда добежала, а это не один и не два километра, там уже никого не оказалось. Ей рассказали, что детей увезли. Она бросилась на вокзал искать дочку. Потом Могилев, Вязьма, Москва, Урал, там родственники жили. Она пыталась найти какие-то концы. Была трагедия. Отец этой девочки в августе 1941 года сфотографировался с другом и на карточке сзади написал «Моей маленькой дочке на память». Он не знал, что с его дочкой случилось. Погиб он в ноябре 1941 года под Москвой».

«Трагедия в том, что да, действительно, приехали грузовики, и детей забрали. Когда машины отъехали от лагеря воспитатели выкинули воспитанников из грузовиков и поехали спасать свои шмутки. Несколько дней дети блуждали по лесу, потом, когда появились немцы, всех, кого они нашли, отвезли в этот же лагерь. Потом в течение войны брали кровь для раненных немецких солдат и офицеров», - директор комплекса замирает и точно выдыхает последнюю фразу: «Этой маленькой девочкой была моя мама».

В этом рассказе вся боль белорусского народа: война не обошла стороной никого. Исчезали люди, целые семьи и деревни, потому самым символичным, отражающим трагедию военных лет считается еще один памятник в Хатыни - три березы, а вместо четвертой - вечный огонь.

 

Линия Сталина

Помнить - это важно, но в Беларуси пытаются историю и популяризировать. Ведь нынешним детям сколько ни рассказывай, что было 70 лет назад, они все это воспринимают совсем не так, как наше поколение. Им интереснее все увидеть, а еще лучше испытать на себе.

Далеко ехать не надо - всего в 40 километрах от Минска находится военно-исторический комплекс «Линия Сталина». Такое неофициальное название получила сеть укрепленных районов, которые начали возводить в 1930-х годах на западной границе СССР. Они протянулись от Карелии до Одессы и находились всего в 40 километрах от Минска - так близко было от столицы Беларуси до Польши. Это уже в 1939 году по пакту Молотова-Риббентропа границу отодвинули на 200 с лишним километров.

Да что там дети?! Только принесли противотанковое ружье и сказали, что можно пострелять, сразу выстроилась очередь из взрослых мужиков. Под грохот выстрелов невольно приседаешь, а идейный вдохновитель и директор комплекса полковник Александр Метла в военной форме советского образца лишь улыбается - мол, не вы первые, не вы последние, кто с таким упоением хватается за оружие времен Великой Отечественной.

Энтузиасты при помощи белорусской армии восстановили и отреставрировали артиллерийские и пулеметные бункера. Свезли технику времен Великой Отечественной и 1960-х годов. Александр Метла шутит, что в Беларуси осталась одна баллистическая ракета и та у них. «Если надо, мы ее и запустить сможем», - смеется он.

Раздетые по пояс солдаты восстанавливают обветшавшие окопы. Несмотря на то, что в комплексе не видно следов запустения, его хозяин разводит руками - хозяйство большое и постоянно требует денег и внимания. Большую помощь оказывают энтузиасты из военно-патриотических клубов. На них же лежит и главная изюминка «Линии Сталина» - реконструкция боевых столкновений Красной армии и вермахта.

«Сегодня мы только небольшой фрагмент покажем, - извиняется Александр Метла. - Выходной, сами понимаете. А вот по праздникам у нас даже авиация летает. Помню, когда сюда Уго Чавеса привезли, так после первых же залпов охрана кинулась его бронежилетами закрывать. Потом долго извинялись».

А в это время на дороге перед трибунами показался мотоцикл с двумя солдатами вермахта. Навстречу им движется полуторка с советскими бойцами. Завязывается перестрелка. Бухает пушка, стрекочут пулеметы, хлопают одиночными винтовки. Взрыв! И тут из-за бугра выкатывается знаменитый немецкий убийца танков - Stug III.

Бой отгремел, и народ кидается с трибун к противотанковой установке. Ее сотрудники комплекса вытащили из реки под Заславлем и сами восстановили. Как возле такого раритета не сфотографироваться? Даже женщины не упустили этого. Но еще большей популярностью у них пользовался водитель танка в немецкой офицерской форме - молодой парень с перемазанным гарью лицом. Улыбается и позирует, и тут невольно понимаешь, а ведь именно такие пацаны и полегли первыми в те далекие и страшные годы. 

Железный монстр взбрыкивает и, разбрасывая комья земли, увозит на броне особо настырных гостей к следующему пункту экскурсии. А по ее завершении - традиционная гречневая каша и сто граммов, как положено.

Провожали нас под песни военных лет. И, поверьте, после всего увиденного в Минске и его окрестностях звучат они совсем по-другому...  

Бишкек - Минск - Бишкек