Дневники блокады
В январе отметят 70-летнюю годовщину прорыва блокады Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 900 дней и ночей стали самым страшным периодом в истории города. В память о войне корреспондент ИА «24.kg» продолжает серию материалов, начатую в 2010 году к 65-летию Великой Победы, где повествует о ветеранах и тружениках тыла.
Валентина Петровна Маркова родилась в одну из годовщин Октябрьской революции - 7 ноября 1931 года. Из осажденного города эвакуирована не была, и всю блокаду продержалась в Ленинграде вместе с близкими, проявлявшими порой героическую находчивость.
Семейное дело
- Родилась я в Смоленской области и жила у бабушки до трех лет, а затем родители перевезли меня в Ленинград. До войны успела закончить два класса школы. Отец трудился на Таймыре и Чукотке старшим буровым мастером, занимаясь разведкой угля и нефти. В 1937 году родилась сестра. Мама в ту пору не работала.
В 1939 году отца направили на остров Шпицберген, где он находился до 1943 года. Оттуда поехал в Челябинск, выучился на танкиста и попал на Второй Украинский фронт. Освобождал Будапешт, Прагу. Демобилизовался лишь в 1947 году.
Блокаду мы переживали в семье из пяти человек. С мамой и дочерьми были тетя Нюра и дедушка Григорий Михайлович. Тетя, правда, пришла к нам не сразу. Работала швеей и жила отдельно. Но однажды к ним в общежитие попал неразорвавшийся снаряд, и оставаться там было опасно.
Наша квартира находилась недалеко от Петропавловской крепости. Одну комнату занимала наша семья, а в другой жила соседка Ольга Петровна. Во время одной из бомбежек в ее комнате вылетели стекла. Спасаясь от холода, женщина тоже переселилась к нам.
Недетские игры
До войны мы часто играли вместе с соседскими детьми. Командиром был Витька Баранов - парень старше нас года на 3-4. Мальчишки изображали военных, сделали «танк» и провели телефон из спичечных коробков. А девочки были медсестрами. Когда началась война, мы продолжали держаться друг друга.
Недалеко от нашего дома стоял старинный деревянный флигель, в котором жила старенькая бабушка. Никто в Ленинграде живность не держал, но у нее были куры. Мы помогали ей по хозяйству, носили дрова. Помогали дворникам со светомаскировкой и дежурили на чердаке. Гитлер велел сжечь Ленинград, и ночью на город сбрасывали зажигательные бомбы. Мальчишки сидели на крыше и ждали, когда упадут зажигалки, а мы поджидали на чердаке. Спустят нам сверху бомбу, и мы ее тотчас в бочку с водой опускаем. А еще ходили в госпиталь и выступали перед ранеными. Я хорошо пела! После блокады наш хор приглашали во Дворец пионеров и даже в Мариинский театр.
С началом войны мама устроилась дворником в нашем доме; стала ходить на оборонные работы. А я, как хвостик, следовала за ней. Вместе копали траншеи и окопы.
С горячей душой
В блокадную зиму на беду было очень холодно. Бабушка, разводившая кур, умерла, и деревянный флигель быстро растащили на дрова. Мы поставили в комнате печку-буржуйку и стали обогреваться, сожгли все стулья и книги. Однажды мама шла мимо реки Невы, где стояли военные корабли. Рядом с ними на берегу была огороженная территория, на которой были пустые ящики из кокса. Должно быть, в них когда-то хранились снаряды. Мама взяла кусочек кокса от разбитого ящика, принесла его домой и растопила печку. И та так отлично раскалилась! Решили обогреваться этим коксом. Но со временем разбитые ящики кончились. Что делать? Территорию на побережье охранял часовой с винтовкой, и было опасно лазить за забор. Мама стала брать меня с собой. Ударим по целому ящику молотком, он и рассыплется. Соберем осколки и быстро домой. Так и спаслись от мороза. А по вечерам рассаживались у буржуйки, и вместо купания мама обтирала нас с сестрой уксусом. Появлялись бельевые вши...
В плену у голода
Иждивенцам выделяли всего 125 граммов хлеба в сутки. Да и что это был за хлеб? И труха попадалась, и бумага. Больше на карточки, которые выдавали людям, купить было нечего. Но моя мама была очень сообразительной. На Выборгской стороне находилась домовая кухня. Мама познакомилась с кассиршей и отдавала ей детские карточки на масло и сахар, которые мы отоварить не могли. А та взамен наливала нам мучную болтанку, про которую со временем сложилась шутка «Крупинка за крупинкой бегает с дубинкой». Какая-никакая, но еда! Моей обязанностью было ходить за этим супом.
Только выйдешь - воздушная тревога! Всех гонят в бомбоубежище. А мне главное перебежать мост на Выборгскую сторону. Милиция махала, свистели дворники. А я подожду, пока те отвернутся, и бегу. Дедушка сделал мне такой бидончик, что даже если бы я упала, с супом бы ничего не случилось.
Требования укрыться в бомбоубежище звучали постоянно. Ближайшее находилось в подвале соседнего дома. Пересидим налет - дают отбой. Но не успеем вернуться в квартиру - снова тревога. И мы перестали спускаться в бомбоубежище. Натянем на голову подушку и слушаем: «Где-то поблизости грохнуло...».
Вместе с дедушкой ездили за водой на речку. Он рубил лед на обледенелой лестнице, и мы спускались к проруби. Наберем бак и везем домой на санках. А потом уже с остальными домочадцами в квартиру поднимаем. Решать проблемы вместе было проще.
Но на исходе первой зимы дедушка умер. В ту пору люди гибли целыми семьями. Умерших укладывали в парадных. Приезжал грузовик и вез их в общую могилу. Мама, перешедшая в сандружинники, добилась, чтобы дедушку похоронили в гробу.
А однажды мама заболела и какое-то время не могла ходить. День лежит, второй, третий... И мы с сестрой лежим голодные. Ведь обычно за хлебом ходила именно мама. Очереди были огромные! Дождется и делит паек на всех поровну, а запасы закрывала на замок. Наконец, оклемалась. «Теперь, - говорит, - буду взрослым давать больше хлеба, чем детям. Ведь если я умру, то и вы умрете!».
До войны наш отец работал на севере и привез огромные шкуры оленей. Раньше не было ни ковров, ни паласов, и мы постелили их на пол. А когда стало совсем голодно, начали обрезать с них шерстку и палить на буржуйке, а из шкурок варить студень. Съели их все. Думаю теперь, что именно эти шкурки и спасли нас от голодной смерти.
Освобождение
Проснулись однажды от страшного грохота. Думали, немцы наступают. Выглянули на улицу, а со стороны Петропавловской крепости пушки гремят и с кораблей стреляют. Это был прорыв блокады. Народ бросился к крепости, к Неве и давай целоваться! Подобной радости я больше никогда не испытывала и запомнила тот момент на всю свою жизнь.
Отучившись 8 классов, начала работать, потом встретилась с будущим мужем. Поначалу он служил в Ленинграде в милиции, но в 1953 году его направили в Киргизию. В 1954 году перебралась сюда и я.
Живу неплохо. Спасибо нашему правительству за хорошую пенсию. Горжусь внуком - он у меня мастер спорта по фехтованию! Живет в Санкт-Петербурге. В последний раз я была в этом городе в 2003 году. Но Кыргызстан, конечно, стал второй Родиной. Порой встречаемся с другими блокадниками. Многие, правда, были эвакуированы сюда еще в начале войны.
А ведь нашу семью тоже хотели эвакуировать. Мама уже сдала документы, но перед самым выездом передумала. Узнала, что накануне через Ладогу шел обоз, началась бомбежка, и вся колонна ушла под лед. Мама вернулась домой и сказала: «Если и будем умирать, то только здесь». Она прожила 93 года...
