Амангельды Бекбалаев: В жизни свою правоту часто приходится отстаивать с позиции силы. Духовной или физической

Если описать его жизнь в стиле кинорекламы, то получится что-то вроде: «Он был простым слесарем, а стал профессором и писателем. Он написал семь книг и больше не напишет ни одной. Он читает Гете по-немецки, Пушкина – по-русски и Айтматова – по-кыргызски, но от своих читателей скрывается под непонятным псевдонимом». Другими словами - о татуировках, боксе и своих правилах жизни ИА «24.kg» рассказывает Амангельды Бекбалаев.

 

О своей первой и последней книге

 

Моя последняя по времени написания книга издана самой первой. Она о дунганах. Идея рассказать об этом народе появилась спонтанно. Никто меня не наставлял и не упрашивал. Никакого отношения к ним я не имею. Я вообще не специалист по дунганам. Я разбираюсь в германском языкознании. Просто так получилось, что я заинтересовался этим народом и написал исторический роман. Если бы это была чисто научная работа, круг ее читателей оказался бы ограниченным – максимум тысяча человек. Мне же хотелось, чтобы мою книгу прочел весь мир. Научные труды преследуют совсем иные цели, чем те, которых я хотел достичь.

 

О революции и выборе героя для своей книги

 

Революция – это всегда смутные времена. На ее гребне поднимаются не самые достойные, а самые, скажем, напористые люди. Я написал книгу о Мохамеде Бьянху, потому что он единственный дунганин своего времени (XVIII-XIX век), о котором упоминает «Советский энциклопедический словарь». И самое главное – он признан своим народом.

 

О подражании

 

Когда я пишу, то не пытаюсь кому-то подражать. В своей жизни я прочел слишком много книг на разных языках. У меня есть свои любимые писатели, но я не стремлюсь им следовать. Из американцев я выделяю Стейнбека, из немцев – Гете (обожаю его «Фауста»), из русских – Пушкина и еще, пожалуй, Булгакова.

 

О старых временах

 

Я начал работать с 16 лет. Хотел набрать стаж, чтобы поступить в вуз. В то время я хотел пойти на один из двух факультетов – исторический или юридический. Сделать это простому смертному было невозможно. На юридический принимали очень ограниченный круг абитуриентов, потому что, окончив его, ты получал престижную работу. Отучившись на историческом факультете, можно было делать карьеру по партийной линии. Тогда считалось: чтобы руководить страной, необходимо знать историю и государственное устройство.

 

Работал я и учеником слесаря на таксомоторной автобазе. Одновременно учился в вечерней школе. Потом ушел в армию. Но когда демобилизовался, поступил на инфак, а не на исторический или юридический факультет, как хотел. Но до сих пор об этом не жалею. Все случилось так, как случилось.

 

О боксе

 

В юности увлекался боксом. Выступал на турнире новичков, но выше первого разряда не поднялся. Однако и этот опыт не прошел даром. Спорт научил меня отстаивать свою точку зрения с позиции силы и кулаков. В жизни вообще многое приходится делать именно с позиции силы. Духовной или физической. Жизнь – это тяжелая борьба. Сейчас, когда мне под шестьдесят и у меня пошаливает сердце, я пытаюсь немного бегать и плавать. Те нагрузки, которым я подвергал себя в молодости, дают о себе знать.

 

О творчестве

 

Встаю в четыре утра и до семи часов пишу. К девяти иду на работу и, как все «советские люди», нахожусь там до вечера. Я рано ложусь спать, чтобы наутро начать все заново. И так каждый день уже почти десять лет.

 

За это время я написал семь книг и больше не напишу ни одной. Число 7 - магическое. Мне кажется, что сейчас я исчерпал все свои силы и знания, графоманом становиться не хочу. В сущности, я не писатель, а больше педагог и ученый. До сих пор в неделю я читаю три-четыре пары лекций. Вся моя жизнь состоит из науки и преподавания. Писательство – это, скорее, хобби.

 

Раньше я пользовался печатной машинкой. Но потом решил писать от руки. У меня есть помощник, который знает мой отвратительный почерк и набирает все мои книги на компьютере. Иногда он, не разобрав, что я написал, вставляет более точное слово, нежели было у меня. Так что порой он становится еще и моим редактором.

 

О том, что ничего не меняется

 

В наше время тоже говорили, что молодежь распустилась и люди становятся бездуховными. Это абсолютно нормально. Через сорок лет будут говорить то же самое. Молодежь сейчас такая же, какими были мы, и все человеческие ценности остались прежними. Во времена Советского Союза была установка: плохое не вытаскивать на поверхность. А тогда события были, может, еще и похлеще, чем сейчас.

 

О различии во взглядах

 

Со времен распятия Иисуса Христа люди имели понятие о добре и зле, о справедливости и произволе, о хорошем и плохом. Это вечные темы. Другое дело, кто как все это интерпретирует. Американцы, например, считают, что Саддам Хусейн заслужил наказание, а мы уверены: ничего подобного, зачем делать это?!

 

Если творится какая-либо несправедливость, следует выступить конкретно против нее. Политика, оппозиция и прочее – все это мне абсолютно безразлично. Важна только справедливость или несправедливость.

 

О схожести кыргызского и немецкого языков

 

Когда я начал изучать немецкий язык, то поразился, как он похож на кыргызский. Системы их звуков идентичны. Они совпадают настолько, что в немецком есть все специфические фонемы кыргызского языка. Кроме того, в них очень много похожих слов, флексий и аффиксов. Например «алтын» - это немецкое golden – золото. Таких соответствий можно найти множество. Один только я обнаружил около полутора тысяч подобных примеров. Многие из них использовал в своих книгах о гуннах.

 

На кыргызском я говорю так же хорошо, как и на русском. Но на русском привык писать. Делать это на кыргызском мне тяжелее. Свою точку зрения я могу изложить также и на немецком. Дело не в языке. Самое главное – как это сделать.

 

О традициях

 

Традиции – основные вехи человеческой жизни – рождение, вступление в брак, смерть, но, кроме того, это еще и отношения между людьми. У народа нет плохих обычаев, а есть только хорошие: помогать младшим, почитать старших, например. У кыргызов традиции имеют шаманский оттенок, а большей частью - мусульманский, но в основном – светский. В этом смысле нельзя сказать, кто я – ярый кыргыз или прозападный человек.

 

О своем псевдониме

 

Мой псевдоним – Аммиан фон Бек – появился потому, что я в первую очередь считаю себя педагогом. Аммиан фон Бек - это сокращение от моего имени – Амангельды Бекбалаев. А «фон» - дань уважения немецкой культуре. О том, что я пишу книги, не только мои студенты, но и вообще никто в Кыргызстане не знает.

 

О кыргызах написано так много книг, что мне не хочется добавлять еще одну. Я написал четырехтомник о гуннах, и в нем я ищу древние корни кыргызского народа.

 

Про города и села

 

Мне больше нравится жить в городе, чем в селе. Говорят, что с возрастом человека тянет к земле. Это не про меня. На земле надо много работать физически. Но тогда мне придется забросить мое преподавание и научную работу. Я всегда страдал от нехватки времени.

 

О возрасте

 

Мы не знаем, где у человека детство и отрочество, где юность и молодость, когда наступает зрелость. Бывает, что человеку за шестьдесят, а он все еще остается ребенком.

 

Об истории

 

Мой дед очень хорошо знал историю кыргызов. По меркам своего времени он был очень образованным человеком – окончил медресе в Бухаре. Дед говорил, что костяк кыргызов – это горные люди Алая, Тянь-Шаня. Все остальные – это уже смесь с другими народами. На севере – с казахами, на востоке - с калмыками и т.д. Можно сейчас сказать, что две тысячи лет назад существовал такой этноним - «кыргыз», но были это мы или другой народ – никому не известно.

 

О татуировках

 

Свою татуировку я сделал, когда служил в армии. Наколол на руке слово «восход». Я собирался поступать на подготовительное отделение в Национальный университет и хотел стать великим ученым. Сводить свою наколку до сих пор не хочу. 

 

О самом хорошем и самом плохом 

 

Я видел в жизни и самое хорошее, и самое плохое. Кто испытал великий взлет, познает и великое падение. Самым плохим в моей жизни были те несколько суток, которые я, служа в армии, просидел на гауптвахте.