Улан Джапаров: Современное искусство Кыргызстана в эпоху тотального безверия

О состоянии современного искусства Кыргызстана, его влиянии, перспективах развития и новых подходах к отражению реалий жизни разговор ИА «24.kg» с главным редактором центральноазиатского альманаха «Курак», архитектором, художником Уланом Джапаровым.

 

- Вы занимаетесь современным искусством в Кыргызстане. Каково его состояние и перспективы развития в республике?

 

- Современное искусство в нашей стране больше всего напоминает партизанское движение, существующее в параллельном культурном пространстве. Напрямую в нем задействованы, в лучшем случае, полдюжины художников и архитекторов, пара-тройка фотографов и один арт-критик (Гамал Боконбаев). А также десяток-другой «сочувствующих». Есть одна арт-галерея («Курама-АРТ», директор Асель Акматова), которая пытается заниматься этим профессионально. Благодаря именно ей (вернее, ее основателям - известным ценителям искусства Нурбеку Турдукулову и Чурек Джамгерчиновой) удалось вывести наше современное искусство на международную орбиту. А именно - организовать первый в истории павильон стран Центральной Азии на Венецианской биеннале современного искусства в 2005 году. И получить признание европейских экспертов.

 

Еще есть творческое объединение Art-EAST (Гульнара Касмалиева и Мурат Джумалиев), проводящее ежегодные международные выставки в подземном пространстве под трибуной на площади Ала-Тоо, а также объединение Аrt-Connectoin (Шаарбек Аманкул и Лизи Майрл), периодически организующее арт-экспедиции на южном берегу Иссык-Куля.

И, несомненно, – наша архитектурная студия MUSEUM (выставки конца девяностых, первоапрельские конкурсы, издательские проекты - альманах «URBI et ORBI», бюллетень «+_@b»).

 

Всего за 10-12 лет современное искусство в нашей стране из робких опытов и экспериментов превратилось во вполне сформировавшееся «неформальное» культурное явление и успело получить признание за рубежом. Другое дело, что большинство местных зрителей пока не готово воспринимать спорные концепции и произведения современных художников, а искусствоведы – адекватно интерпретировать заложенные в них идеи.

 

За это время удалось доказать, что и при минимальном бюджете, без вмешательства государства и какой-либо серьезной финансовой поддержки можно здесь реализовывать художественные проекты и делать это на нормальном международном уровне. В отличие от представителей большинства других видов искусств «актуальные художники» не боятся остро высказываться по поводу того маразма, который сегодня наполняет нашу жизнь.

 

Часто современное искусство больше ассоциируется с новыми для нас медиа-технологиями и жанрами (инсталляции, перформансы, видео и пр.). Хотя это не совсем так. Здесь дело в другом, более остром видении и адекватном художественном выражении. А в каком виде или жанре – это уже второй вопрос. Главное, чтобы эти качества не утратили связи с реальной почвой, чтобы мастера в поисках художественной выразительности не потеряли своей гражданской позиции, а эксперименты не превратились в новый маньеризм.

 

Сегодня Бишкек, наряду с Алматы, является центром современных культурных инициатив региона, а некоторые художники становятся полноценными участниками международной арт-сцены.

 

- Последний номер центральноазиатского альманаха «Курак», главным редактором которого вы являетесь, посвящен вопросам поиска идентичности в постсоветской Центральной Азии. Почему эта тема?

 

- Последний «Курак» был для меня первым номером в качестве  главного редактора. Вообще за это дело я взялся с почти угасающей надеждой превратить существующее локальное издание в общерегиональное, в площадку для обсуждения наиболее актуальных проблем в искусстве и обществе. Для этого пришлось кардинально изменить подачу материалов: от описания событий в искусстве и культуре перейти к анализу тех общественных и художественных процессов, которые происходят в регионе. Кроме того, пришлось выстроить доверительные партнерские отношения с авторами - представителями разных культурных традиций всех регионов Центральной Азии, особенно с теми экспертами, кто покинул свои страны; научиться создавать качественный культурный продукт; вернуть доверие к «слову», чтобы оно стало живым и действенным.

 

Сейчас в одиночку ни одно государство ЦА не может создать полноценную культурную и гражданскую среду. Говоря только о своей национальной исключительности, мы загоняем себя в интеллектуальное гетто. Поэтому мы хотели бы праздные разговоры об общем центральноазиатском культурном пространстве перевести в чисто практическое русло. И от застольных речей перейти к рабочему разговору, знакомству с реальной ситуацией и проблематикой в каждой из стран Центральной Азии.

 

Мы же не в курсе того, что происходит у наших соседей по региону. Чем они действительно дышат. В этом смысле понятие «Курак» приобретает иное содержание: от фольклорной лоскутности и эклектичной мозаичности мы пытаемся перейти к более осмысленному и адекватному времени коллажу различных культурных традиций и контекстов.

 

Ну и хотелось бы добавить, что мне был предоставлен полный карт-бланш на издание экспериментальных 1-2 номеров, что очень важно.

 

- Как, по вашему мнению, процессы миграции и маргинализация людей Центральной Азии влияет на арт-ситуацию в регионе?

 

- Вопрос неоднозначный. С одной стороны, несомненно, происходит потеря того культурного и интеллектуального уровня, который существовал в регионе в конце 80-х - начале 90-х годов XX века. Значительная часть представителей интеллектуальных кругов покинула страны Центральной Азии: кто нашел другую работу и более приемлемые условия жизни, а кто-то был просто вынужден уехать (из-за общей атмосферы враждебности или политических преследований). Все это можно назвать культурной катастрофой, результаты которой еще долго будут сказываться на нас. Достаточно сейчас обратить внимание на качество образования, на то, как застраиваются города, на отсутствие качественных произведений искусства и общее засилье бездарных «полуфабрикатов» на ТВ.

 

На место уехавших пришли, в основном, менее подготовленные, но более настырные маргинальные «деятели культуры». Их главное достоинство – знание языка титульных наций и обслуживание интересов правящих режимов. Этнократическая модель развития общества доказала свою полную несостоятельность. И если где-то еще сохраняются иллюзии по этому поводу, то только благодаря наличию углеводородов и более-менее сносной экономической ситуации.

 

С другой стороны, для тех, кто остался, открылись новые возможности реализации культурных инициатив, обустройства новых культурных пространств. Они оказались один на один с совершенно новыми вызовами. И именно на них сейчас лежит ответственность за сохранение культурных традиций. Причем не только национальных, но и тех достижений, которые были в советский период. Плюс появилась совершенно новая возможность более естественного вхождения в мировое культурное поле. А вот в каком виде – только ли в виде фольклорных и природных резерваций или же в качестве полноценных участников современного диалога культур – это еще вопрос. Ведь сфера искусства и культуры – это не столько никому не нужные «красивости» и «духовные материи», сколько наш интеллектуальный потенциал, способность решать насущные проблемы нестандартно, более точно и эффективно. Это возможность не потерять человеческое лицо.

 

- Насколько ситуация в искусстве отражает современные процессы, происходящие в государстве? Есть ли у нас направления в кино, музыке, живописи, скульптуре, способные диагностировать болезнь нашего времени? 

 

- Ситуация в искусстве и культуре у нас в чем-то парадоксальная. Раньше открытия в искусстве, прозрения художников и поэтов предвосхищали многие события и повороты в развитии общества. Сейчас все наоборот – люди искусства самоустранились и не успевают реагировать на те фундаментальные изменения и уродливые деформации, которые происходят в сознании людей, в обществе, в стране. Реальная жизнь сама превратилась в перманентное произведение искусства, у которого появились «чисто свои» авторы. И это действительно феномен для исследования. Многие вдруг поняли, что на ситуацию (государственное устройство, законы, политику, экономику) можно влиять, «выдавливать и пробивать» нужную тебе форму.

 

Специфика нашей ситуации в том, что окончательно себя дискредитировали практически все высокие идеи и понятия: независимость, свобода, государство, национальная идея, закон, личность, права человека, рыночные отношения, демократия, революция, оппозиция. На что реально можно опираться конкретному человеку в эпоху тотального безверия?

 

- Что, по вашему мнению, даст Кыргызстану развитие современного искусства?

 

- Если под Кыргызстаном подразумевать не ту сложившуюся уродливую систему, а конкретных людей, способных хоть что-то изменить, то современное искусство могло бы предложить свой инновационный потенциал, который мог бы сработать именно на стыках различных видов искусства, а также в реальных ситуациях, требующих новых решений и неординарных подходов.

 

Другой вклад – это возвращение искусству, превратившемуся в некую отрасль по обслуживанию и ублажению правящих кругов и их окружения, той его скрытой роли, которая связана с поиском, исследованием и созиданием реальных культурных ценностей.

 

- Многие помнят первоапрельскую выставку «Стоячие носки»,

организованную вами. Какая тематика будет у выставки 2007 года?

 

- Да, мы проводили выставку «Стоячих носков», это было в 2005 году, сразу же после мартовских событий. Накануне свержения президента я еще шутил: «если у нас что-то и произойдет, то будет не цветная революция, а, скорее всего, восстание Стоячих носков».

 

В 2006-м мы (Студия MUSEUM и арт-группа «Тумар») провели первоапрельский конкурс «Автопортрет-ВНАТУРЕ», который по случайному стечению обстоятельств почти совпал с демонстрацией «авторитетов» на площади Ала-Тоо. Мы подарили городу событие, а он остался безучастным. Хотя многим сам конкурс и атмосфера на нем, а также достаточно острые работы очень даже нравились. Возможно, это был наш последний конкурс. Хотя…

 

- Какие направления в искусстве будут востребованы в ближайшем будущем нашим обществом и почему?

 

- Есть соблазн что-нибудь нагадать. Например, сказать, что будут востребованы прикладные виды искусства (дизайн, особенно интерьеров, или традиционные ремесла), архитектура (при условии потребности не только в квадратных метрах или псевдоклассических фасадах, при появлении нормальной технологической базы и строительных материалов и если еще к тому времени не все проектировщики уедут в Алматы, Астану или Москву). Намечаются подвижки в кинематографе…

 

Но мне бы больше хотелось обратить внимание на тенденции: будет интересен стык между традиционным прикладным и современным искусством (использованием натуральных материалов и технологий и новаторских концепций); обслуживание политических кампаний, выстраивание имиджа и создание культурных национальных проектов превратятся в особую отрасль искусства, вокруг которой постоянно будут толпиться «деятели культуры»; и самое интересное – может быть, начнет складываться современная киргизская городская культура, которая каким-то образом объединит разные культурные и национальные составляющие, традиции и современные технологии в новую естественную конфигурацию.