Санобар Шерматова: Влияние России в Центральной Азии будет расти

Сегодня влияние России на страны региона тесно связано с общей историей. Но, как полагает известный эксперт Санобар Шерматова, ситуация может измениться уже в ближайшем будущем. Во многом, по ее мнению, это зависит от того, какими экономическими и гуманитарными проектами Россия свяжет себя с Центральной Азией. Об этом и о многом другом она рассказала в эксклюзивном интервью ИА «24.kg».

- В России обсуждают возможность введения безвизового режима с Евросоюзом и предложения об его отмене со странами Центральной Азии. Как вы полагаете, откажется ли Россия от безвизового режима с ЦА и действительно ли ЕС готов открыться?

- ЕС не готов полностью отменить существующий порядок для граждан России. В том числе из-за безвизового режима со странами Центральной Азии, который в обозримом будущем пересматриваться, скорее всего, не будет. Введение подобных ограничений означало бы отказ от стратегических установок в российской внешней политике, от главного принципа - интеграции с государствами Центральной Азии.

Формируется Таможенный союз, развивается сотрудничество в рамках ОДКБ, а в его рядах, как известно, из семи членов четверо - центральноазиатские государства. Введение виз означало бы отказ от стратегических союзников, на что Россия пойти не может.

- Тем не менее, как кажется, Россия пока строит близкие отношения не со всеми стратегическими союзниками...

- После многих лет колебаний в России принят принцип разноскоростной интеграции. Что он означает? Прежде всего интеграция будет осуществляться со странами «первого пояса», уже готовыми к реальному тесному сотрудничеству с Россией. Это Таможенный союз с Казахстаном и Беларусью. «Второй пояс» - члены ОДКБ и ЕврАзЭС. «Третий» включает в себя страны, не входящие в указанные объединения, но состоящие в СНГ.

Разноскоростная интеграция пробивала себе дорогу с трудом. У Бориса Ельцина был комплекс вины за развал СССР, и внешняя политика его администрации направлялась на сохранение и воссоздание единого оборонного и политического пространства, в то время как другим республикам более важным представлялось экономическое сотрудничество. Сейчас мы видим самое начало реализации планов по формированию единого рынка.

- Недавно Казахстан вступил в Таможенный союз, «Газпром» добился выгодных договоренностей с Узбекистаном. Позволяет ли это говорить о возвращении России в Центральную Азию?

- Говорить о том, что Россия усиливает свое влияние в Узбекистане, пока не приходится. Его невозможно измерить в километрах труб и объемах газа, иначе самые лучшие отношения были бы у России с Туркменистаном. Но мы же видим, что этого нет. Влияние того или иного государства измеряется в других категориях - в цифрах взаимной торговли, использовании русского языка, сотрудничестве в гуманитарной сфере, партнерстве в рамках ОДКБ и ЕврАзЭС.

- Будет ли расти российское влияние в Центральной Азии?

- Думаю, да. Оно тесно связано с успехами в экономическом сотрудничестве и с тем, сможет ли Россия превратиться в незаменимого партнера центральноазиатских республик. Многое будет зависеть от состояния дел в Таможенном союзе.

Сегодня же российское влияние связано во многом с общей историей. Руководители наших стран учились по одним учебникам, говорят на одном языке. В Кыргызстане ценят советское прошлое, и это определяет отношение народа к России. Трудовая миграция связывает две страны крепкими нитями, и во многом из-за необходимости поисков работы вне своей страны молодые кыргызы, родившиеся после развала СССР, сейчас изучают русский язык.

В культурный мир Запада кыргызы проникают тоже через великий и могучий. Но подобная ситуация может уйти с нынешними поколениями, если ничего не делать для сохранения общего гуманитарного пространства.

- Присутствует ли в Центральной Азии соперничество России с Китаем, ЕС и США?

- Принято говорить о новом раунде «большой игры». Но он принципиально отличается от колониальной модели продвижения крупных держав в Центральную Азию. В ХIII веке регион рассматривали как приз, драгоценную шкатулку, которая достанется победителю. Сегодня ценральноазиатские государства сами играют в геополитические игры. Я бы назвала их продавцами на восточном базаре, которым на руку конкуренция между покупателями. Они от этого только выигрывают.

Возьмем Кыргызстан. Вслед за американской базой появилась российская, которая самой России в военном отношении была мало нужна. Но вот в политическом плане застолбить свою позицию в регионе в тот момент оказалось необходимо. Россияне мгновенно сработали в Узбекистане, когда отношения этой страны с США в 2002 году дали трещину. И через два года появился на свет российско-узбекский договор о стратегическом партнерстве. Позже охлаждение отношений с Западом после событий в Андижане завершилось восстановлением связей и возвращением к многовекторной политике.

- Многие руководители стран Центральной Азии сегодня исповедуют эту политику. Это оправданно?

- Более чем. В мире сегодня нет одного центра, который мог бы гарантировать странам Центральной Азии и безопасность, и сохранение суверенитета, и финансовые вливания. Не говоря о том, что быть вхожими в Западный клуб - это престижно. К тому же в международных финансовых институтах первую скрипку играют США. Поэтому нет ничего удивительного, что страны Центральной Азии строят отношения со всеми крупными мировыми игроками. Но это сложная и многомерная игра, требующая большого искусства.

- Каким из стран Центральной Азии это удается успешнее?

- Тем, кому есть что продавать. Туркменистану, к которому все приходят за газом, экономически самостоятельному и политически зрелому Казахстану. Узбекистан нащупывает свою линию методом проб и ошибок. Его дипломатия исходит из необходимости поиска инвестиций и высоких технологий. Хуже всего приходится экономически слабым странам, зависящим от внешнего притока денег. Чтобы выжить, Таджикистану и Кыргызстану необходим круг финансовых доноров. А что взамен? Что могут предложить эти страны? Природных ресурсов нет. Вот и пытаются подороже оценить иностранные базы на своей территории, получить в руки гидроэнергетику.

- Некоторое время назад Кыргызстан и Таджикистан обсуждали вопрос о создании водного союза. Почему у них не получилось, но нечто подобное вышло у Казахстана и Узбекистана?

- Я бы не стала относиться к последнему заявлению президента Назарбаева как к прелюдии создания водного союза. Это, скорее, осторожное определение позиций. Казахстан менее зависим от соседей, чем Узбекистан. И водного союза «против» не получится ни у противников возведения ГЭС, ни у сторонников. Вот так у нас устроено в Центральной Азии - все связаны друг с другом множеством хозяйственных, экономических, политических, торговых связей. Возникнуть может водный консорциум с участием всех стран региона, но это, видимо, дело будущего.

- Почему, несмотря на близость друг к другу, в Центральной Азии до сих пор не сложилось дееспособного интеграционного объединения? Какая модель была бы более приемлемой для региона?

- В мире пока есть только одна успешная интеграционная модель - Евросоюз. А он создавался ради достижения общих экономических целей. Причем общий рынок давал Европе нечто большее, чем выгоды в торговле. Страны сближались на основе цивилизационных ценностей. А в Центральной Азии пока не созрела экономическая идея, вокруг которой можно было бы объединяться. Вы же видите, границы не открываются, а, наоборот, укрепляются, кое-где еще и мины спрятаны. Национальные валюты не конвертируются, не говоря уже о введении единой валюты. В этих условиях правильнее было бы говорить не об интеграционных объединениях, а о сложении усилий для решения общей проблемы, например, использования гидроресурсов.

- Казахстан и Узбекистан долгое время соперничали друг с другом за гегемонию в регионе. А что будет в будущем?

- Два крупных государства в одном регионе так или иначе обречены на конкуренцию. Но параллельно все большее развитие будут получать другие сюжеты, связанные с общерегиональными проблемами, без решения которых нельзя говорить о дальнейшем развитии всех стран Центральной Азии.