В годы Великой Отечественной войны, возможно, в самом трудном положении оказались жители осажденного Ленинграда. Его блокада продолжалась 872 дня и окончательно снята 27 января 1944 года. Для сотен тысяч освобожденных, изможденных ленинградцев этот день навсегда остался главным праздником в жизни. Немало тех, кто эвакуировался из города в тыл. Однако многие протянули в окружении до конца. Одна из них – Александра Четверикова, поделившаяся с ИА «24.kg» воспоминаниями.
Украденное детство
«Родилась я в 1931 году в Ленинграде, - начинает Александра Федоровна. - Жила на Лиговском проспекте, а потом переехала на Васильевский остров. Наша семья состояла из четырех человек: мамы, папы, бабушки и меня. Папа был офицером, а мама - врачом.
Когда началась война, я пошла в третий класс. Родителей призвали в армию, и почти всю блокаду мы пробыли вместе с бабушкой. Раз в неделю нас навещал ее сын (мой дядя), который работал на оружейном заводе. Приходил помыться. Но потом с него сняли бронь и забрали на фронт.
Немцы регулярно бомбили и обстреливали город. Однажды ехала в трамвае. Когда объявили тревогу, я сразу выбежала наружу. Через миг разорвался снаряд, и изуродованные тела вылетели из трамвая.
В другой раз мы с друзьями шли по берегу, а там матросы работают. Вдруг появились вражеские «Мессеры» и на бреющем полете стали косить все на своем пути. Нам всегда говорили: «Если где-то стреляют, что бы вы ни делали, бросайтесь на землю». И мы упали. Смотрим – лежит смертельно раненый матрос. «Идете в школу, дети?» - спросил он. Это были его последние слова.
До сих пор, если слышу громкий звук за окном, меня тянет вниз».
Ледяной урожай
«Конечно, было страшно. Зимы были жестокие - голодные и холодные. Морозы – до 40 градусов. В домах стояли буржуйки, всю мебель мы сожгли.
Водопровод не работал, и мы использовали снег. Магазины снабжали по карточкам. Рабочие получали 250 граммов хлеба в сутки, иждивенцы - лишь 125. Крупы – несколько граммов на месяц.
Иногда удавалось купить буханку черного хлеба. Трудно было так его называть. Муки в нем было немного. Он наполовину состоял из опилок, а наполовину - неизвестно из чего. Но для нас это было как пирожное. Однажды бабушка достала где-то жмых, и я его обсасывала.
Помню, летом 1942 года увидела, как армейский возчик перевозил солдатский паек. Вдруг объявили тревогу, и начался обстрел. Снаряд упал совсем рядом, и ранил лошадь осколками. Отовсюду стали подбегать люди и выдирать у еще живой лошади куски мяса.
Обычно тревогу объявляли по радиотарелке. Пока могли, мы спускались в бомбоубежище. Но потом так обессилели, что перестали. Ходили с цингой, опухшие. Идет человек по улице и замерзает, падает и умирает.
А многие вовсе не ходили. Во всех квартирах были жертвы. Умерших выносили на лестничную площадку, и специальные бригады их увозили», - сказала Александра Четверикова.
Сила духа
«Из своего пайка бабушка выделяла мне часть хлеба. Она была в тяжелом состоянии. Я тоже была на грани смерти. Удалось выстоять.
Отец воевал под Старой Руссой. Мама - там же, но недолго. Он подал рапорт, чтобы ее отпустили домой к ребенку. Она привезла офицерский паек, он помог продержаться еще какое-то время.
Ленинград защищали силы Военно-морского флота. Корабли отбивали все атаки врага. Если бы не они, нам бы пришлось еще хуже.
Помню, в день снятия блокады горожане обезумели от радости. Гремели салюты, и все бросались друг к другу в объятия. Ощущения, которые мы испытывали в тот момент, словами не передать. Много лет после окончания ВОВ мне снились сны на военную тематику», - поделилась воспоминаниями Александра Федоровна.
Новый дом
«Отец служил в контрразведке. В 46 лет умер от рака, - вспоминает блокадница. - До 1951 года я безвыездно жила в Ленинграде. В девятом классе познакомилась с курсантом высшего военно-морского училища имени Фрунзе. А в десятом (мне тогда уже было 19 лет) - вышла замуж. Супруга направили служить на Тихоокеанский флот. Во Владивостоке закончила мединститут, а в 1957 году приехала в Кыргызстан, откуда родом мой муж. Перевезла сюда маму. Тридцать лет проработала в Военно-воздушных силах.
Родила двоих детей. Сын скончался два года назад, а дочь вышла замуж и уехала в Израиль. Почти все внуки разъехались. Остался один, за чей счет и живу. Недавно пережила инфаркт и два месяца пролежала в больнице. Поддерживаю связь с другими блокадниками. Раньше ходила на собрания Кыргызского общества блокадников Ленинграда, которое возглавляет Анна Кутанова. Теперь не могу, но они обо мне не забывают».
